кого?
– За Гарольда Вильсона, – улыбнулся Гупта. – Накануне состоялись всеобщие выборы. Лейбористы вернулись к власти, причем с перевесом. Если вы помните, они с февраля возглавляли правительство меньшинства.
– А-а, – протянул Страйк. – Точно.
– Я вел прием до половины шестого, – продолжал Гупта. – Распрощался с Марго через распахнутую дверь ее кабинета. У Бреннера дверь была затворена – принимал пациента, видимо. Естественно, я не могу знать наверняка, что было после моего ухода, а потому ограничусь тем, что слышал от других.
– С вашего позволения, – остановил его Страйк, – мне было бы интересно узнать подробнее о том экстренном случае, из-за которого задержалась Марго.
– Мм… – Гупта сложил пальцы домиком и покивал, – вы наслышаны о таинственной темноволосой даме. Все мои сведения о ней получены от крошки Глории. В «Сент-Джонсе» больных обслуживали в порядке живой очереди. Прикрепленные к нам пациенты приходили в удобное для себя время и ждали, сколько потребуется, за исключением экстренных случаев. Но та дама явилась с улицы. Она жаловалась на острую боль в животе. Глория предложила ей присесть, а сама пошла узнать, примет ли незапланированную пациентку Джозеф Бреннер, который в тот момент был свободен, тогда как Марго еще вела прием. Но Бреннер уперся – и ни в какую. Пока Глория его уламывала, Марго вышла из кабинета проводить последнюю пациентку – женщину с ребенком – и вызвалась принять ту пациентку с острой болью: у нее оставалось еще немного времени до встречи с подругой в пабе на той же улице. Со слов Глории, Бреннер пробормотал: «Вот и славно», что для него было верхом любезности, а потом, надев пальто и шляпу, ретировался. Глория вернулась в регистратуру и сообщила больной, что Марго согласна ее принять. Дама зашла в кабинет и задержалась там дольше, чем планировала Глория. Минут двадцать пять – тридцать, то есть до без четверти шесть, а на шесть часов у Марго была назначена встреча. В конце концов пациентка вышла из кабинета – и как в воду канула. Вскоре появилась Марго, уже в пальто. Сказала Глории, что опаздывает, попросила запереть все помещения. Вышла на дождь… и больше никто ее не видел.
Дверь отворилась, и в гостиную опять вошла миссис Гупта с чайником свежезаваренного чая. Страйк опять вскочил со своего места, и опять его услуги были отвергнуты. Когда жена доктора вышла, Страйк спросил:
– Почему вы назвали последнюю пациентку «загадочной»? Потому что в вашей амбулатории у нее не было карты или?…
– А вам разве не известна эта история? – удивился Гупта. – Ведь впоследствии широко обсуждался вопрос: а была ли это и в самом деле женщина?
Улыбнувшись изумлению Страйка, он объяснил:
– Начало этим сомнениям положил Бреннер. Уходя, он мельком увидел ее в регистратуре и потом рассказал следователю, что, на его беглый взгляд, это был мужчина. Глория стояла на своем: в амбулаторию приходила женщина, крепко сбитая, молодая, «цыганистая» – именно так она и выразилась, не слишком
