ведро, соседка уронила его, обнаружив, что Люба неподвижно лежит, уткнувшись лицом в рыхлую влажную землю. Она кинулась к ней, но не смогла поднять. Вызвала скорую.
Когда скорая приехала, уже вышедшая из дома свекровь заявила, что зря их потревожила соседка-паникёрша. И уже Люба сидела на земле, отхлёстанная по лицу Софьей Семёновной, и пыталась собрать мысли в кучку. Фельдшер только спросила: «Ты не беременна?» и повернулась уезжать. А водитель скорой помощи Коля взял Любу на руки и понёс к машине. Пыталась ещё верещать свекровь, но тут уже фельдшерица сказала, что не возьмёт на себя ответственности, бросив необследованную пациентку с тревожными симптомами.
Потом уже, спустя несколько месяцев, встретив Любу у процедурного кабинета, где ей гормоны кололи, фельдшерица объяснила, почему вдруг так резко поменяла мнение. Колю в городе звали Ведьмаком. Он на спор с мужиками диагноз ставил без всякого обследования. Просто прикоснётся к человеку и говорит, к примеру: «Язва желудка!» И ни разу не ошибся! Так что, когда он Любу на руки взял, фельдшер уже точно знала, что Коля плохое почуял: «Тебе же в области назначили операцию? Что ты тянешь?» И у Любы сердце заныло. Ведь точно, в школьные годы Коля как-то её подружке Иринке, упавшей, когда они на лыжах зачёт сдавали, велел не двигаться, пока медицина не приедет, мол, у неё перелом, а от нагрузки будет смещение. Конечно, Ирина попыталась встать. И смещение было. А Любе Коля тогда в машине сказал: «Онкология у тебя, Любаня. Смотри, не запусти болезнь».
– Да ладно тебе, Люба, – сказала ей Лена. – Любите вы, утятинские, во всякую чертовщину верить.
– Я бы и не поверила, – ответила Люба. – Только бабушка моя умерла от рака яичника, не дожив до пятидесяти. А мама с тем же диагнозом не дотянула до сорока. Я уже тридцатник перемахнула. Представляешь, как я жду результатов гистологии?
Бог из машины
Люба прошла мимо сидевших на скамейке у подъезда двух старух, поздоровалась и стала медленно подниматься на свой четвёртый этаж. Передыхая на каждой лестничной площадке, доплелась до своей и остановилась передохнуть, вынимая ключи из сумки. Ключ почему-то не входил. Господи, да они замок сменили! И второй тоже… вся дверная фурнитура была прежде белого металла, а теперь обе личинки жёлтые. Значит, свекровь начала свои военные действия. Интересно, где сама-то? С детьми уехала? А Сергей с любовницей?
После операции Любе ни разу не удалось поговорить с детьми. Телефоны были вне доступа. Ни мужу, ни свёкрам звонить она не хотела. Позвонила Ирине, попросила узнать насчёт детей. Та заверила её, что с детьми всё нормально, судя по тому, что вчера они с Сергеем заходили к ней брать справку об эпидокружении. На удивление подруга разговаривала сухо, даже не спросила, как Люба себя чувствует. Может, неудобно разговаривать? Ох, дети живы-здоровы, и ладно. Скорее всего, бабка что-нибудь им сплела о матери или симки поменяла, с неё станется. По приезде Люба поговорит с детьми и разберётся с Софьей Семёновной.
И вот новая оплеуха от судьбы. А ведь когда лечащий врач пригласил её в смотровую
