о судорожно шептали. Лица остальных не выражали никаких эмоций. Низкое серое небо роняло на обнаженные тела крупные холодные капли затянувшегося осеннего дождя. В воздухе пахло дымом и прелой травой.
– Ты, Боривой, и ты, Лютобор, и ты, Рача, и ты, Верещага, еже дерзнули казнить мужа моего, Игоря. Ваш черед грянул искусить, иже довелось принять князю Игорю. Да будет мука и смерть ваша мздой вам, да одождится земля кровью вашей поганой в поминание о великом муже.
– Постой, княгиня! – завопил Верещага. – Не вели казнить, вели глаголить. Аз ведаю тайну великую о сокровищах несметных. Сам князь Мал со своею дружиною хазарскою не ведал про то, а тебе, щедрая, возглаголю, только не лишай живота.
– Что мне в сокровищах тех? – усмехнулась Ольга. – Аз и так имаю, сколь мне надобно.
– Во всем Искоростени несть и малости того, елико укрыто в вертепе утаенном.
– И что же там укрыто? – недоверчиво прищурилась княгиня, подойдя вплотную к пленнику.
– Дюжина ковчегов, полных злата и каменьев, – зашептал Верещага, – а паче того…
– Постой, окаянный! – прохрипел Лютобор. – Кому скров являть хочешь? Лиходейке? Не ты добро то собирал, не тебе его грабить.
Стоявший поблизости княгинин дружинник Велигор с размаху ударил его плетью по лицу:
– Молчи, червь!
– Не твоя то тайна, а великовыйного народа нашего, – не обращая внимания на обжигающую боль, продолжал Лютобор.
– Якыя ж тайна та, иже всяк ее ведает? – рассмеялся Велигор.
– Ни, ни! – взвизгнул Верещага. – Токмо един тайну ведает – ротный. Аз есмь ротный и тем ведаю, идеже сокровищница обретается, – вновь перейдя на шепот, продолжал он. – А первое сокровище – светопозлащен венец княжеский. Коль наденешь его, бессмертие обретешь и во веки веков в мире сем будешь…
– А далече ли вертеп тот? – поинтересовалась Ольга.
– Четыре дня пути. А коли поспешить, и за три обернешься.
– Отвяжите его, – подумав немного, сказала княгиня.
– Буди проклят ты, тать! – взревел Лютобор. – Буде черви тебя живого жрать до скончания веку!
– Прочих – казнить, – сказала Ольга и, подняв над головой белый платок, уронила его на землю.
Лишь коснулся он травы, взмахнули воины топорами тяжелыми и ударили по веревкам крученым. Взвились ввысь деревья могучие, словно мотыльков, раздирая пленников на части. Адский вопль заглушил треск разрываемой плоти, хруст костей, и окропилась земля кровью.
Княгиня еще раз окинула взглядом то, что осталось от палачей ее мужа, и вполголоса повторила:
– Кровь за кровь!
Восторженный рев тысячи воинов пронесся по лесу.
– Ты, Велигор, бери дюжину людей, – сказала Ольга, – и отправляйтесь, камо Верещага укажет. Да гляди, не упусти его. Веригу ему на выю накинь, да к седлу привяжи крепко. А коли вздумает убечь, али обернется, что обманул он, и все то лжа про сокровища, казни немедля. – Княгиня подошла к Велигору вплотную. – А коли правду речил, все одно, казни, – шепнула она ему в ухо…
…Три дня скакали всадники на северо-запад, делая лишь короткие остановки, чтобы не загнать лошадей. Провизии у них с собой не было, а потому питались чем придется: грибами, ягодами да случайной дичью. И вот, наконец, добрались они до Горынь-реки. Еще полдня пробирались по высокому, поросшему густым лесом берегу. Места порой попадались непроходимые, и тогда, спешившись, они вынуждены были прокладывать себе путь мечами и топорами.
Когда выбрались наконец на широкое поле, Верещага протянул руку в сторону видневшегося впереди лесистого холма, и крикнул:
– Тамо!
Подъехав к холму, воины спешились, стащили с коня древлянина и сняли с него цепи.
– Веди! – приказал Велигор.
В густой чаще, на склоне высокого холма, Верещага указал на здоровенный валун. Воины попытались сдвинуть камень, навалившись на него всей гурьбой, но не тут-то было. Тогда они сняли с сёдел мотки веревок, у кого сколько было, и, связав их вместе, обвили вокруг валуна, а концы привязали к лошадям. Однако и из этой затеи тоже ничего не вышло.
Поразмыслив немного, они срубили четыре крепких дерева и, используя их в качестве огромных рычагов, взявшись по трое за каждое, отковырнули валун. Велигор тем временем руководил работой, не забывая приглядывать за спутанным по рукам и ногам Верещагой. И когда за валуном открылся вход в подземелье, Велигор грубо толкнул своего пленника в спину, повелевая войти в пещеру.
– Яко же мне идти, господин? – взмолился Верещага. – Погляди, ступени дюже крутые. Ты хоть вели путы с меня снять. Нежели смогу утечь
