мягкий весенний день.
Издали ребята увидели, что лось все еще темнеет на том же месте, где его оставили волки. На малом ходу приблизились они к зверю на несколько шагов. Лось прижал уши, таращась на людей выпуклыми тоскливыми глазами, трясся всем телом. Его округлые бока тяжело вздымались и опадали. По холке и особенно по крупу зверя кровянились глубокие полосы ран. Сугроб с проломанным настом был весь испятнан сочной краснотой.
Денис вынул переговорник:
– «Первый», «первый», я «второй», ответь! – звонко зачастил он в микрофон.
– Что там у тебя? – быстро отозвался отец.
– Мы тут лосиху стельную[22] от волков отбили. Лежит в снегу, кровянит, сильно покусана. Что делать?
– До леса далеко?
– Рядом, через сугроб.
– Ломайте чарым чем можете. Она в лес, на мягкий снег, уйдет. Там ей держаться легче, и волки туда не сунутся…
Голоса людей испугали лосиху. Она медленно, пошатываясь, поднялась и попыталась выбраться из глубокого сугроба, но наст держал ее, как кромка льда утопающего.
Денис быстро спрятал переговорник и крутанул ручку газа, отъезжая от обессиленного зверя.
– Давай от леса заедем, – решил он, – будем наст ломать оттуда.
Они подъехали к толстой сосне и спрыгнули в снег. Он был мягким и сыпучим, обнес ребят по пояс.
– Лосю такой снег нипочем! – весело крикнул Денис. – У них вон какие высокие ноги…
С полчаса они корежили крепкий наст, потея и задыхаясь, где ногами, где тяжелым снегоходом, проделывая траншейку к спасительному лесу. И когда до лосихи осталось шагов десять-пятнадцать, прошлись на снегоходе почти у самой ее морды.
Словно поняв, что маленькие люди ей не враги, лосиха отчаянным прыжком сиганула в снежный проём, едва ребята отъехали от нее на некоторое расстояние. Минута – и зверь скрылся в глубине темного леса.
Отрадно было друзьям – не напрасно они бились за спасение лосихи: раны у нее неопасные, а значит, выживет столь нужный нашим лесам зверь да еще и приплод даст.
Ночник
– Вставай, сынок! – будил Дениса отец. – Мороз-ночник заковал все напрочь, надо выручать тетеревов…
Денис привык вставать сразу, не валяясь в постели, а тут еще отец со своей егерской тревогой, поэтому он стал быстро одеваться.
– В мелочах мороз вряд ли прижал снег накрепко, – объяснял отец свое беспокойство, – там снег зерновой, сыпучий, а вот по старым листвякам, вырубкам да меж кустов на болоте ветерком натянет стыни. Чарым становится что цемент, не пробить его птице.
Денис знал, что косачи на ночь в снег углубляются, проделывая ходы, спят там, а утром вылетают, разваливая потолок своих ночлежек. Но в крепкий мороз этот слой снега им не сломать.
– Лыжи возьмем, – отец ожидал Дениса уже одетый, – а то в лесу не везде чарым нас выдержит, валиться будем, как лоси.
