докажи!
– А вот и докажу, если надо будет!
– Так уже надо – доказывай!
Чародей, ощущая на себе взгляды собратьев, выпятил грудь и подбородок – и то, и другое не внушало особого почтения своими размерами, – приподнялся на цыпочках, пытаясь уравняться ростом с Тремлоу… Но проявить себя ему на сей раз было не суждено – сверху позвали:
– Совет уже собирается, ведите пленников!
Конвойные обнажили тесаки и погнали Шона с Анитой по лестнице. Всюду, куда ни глянь, в коридорах царила чистота, мебель стояла на диво симметрично.
Шон не унимался.
– Знаешь, Анита, что мне напоминает эта конюшня? – говорил он так, что голос разносился по всему коридору. – Домик старой девы. Ну, понимаешь, этакой древней клячи, которой уже ничего не светит, и заняться ей нечем, и только и остается, что цветы поливать да пыль отовсюду смахивать. Вот у таких теток тоже в доме всегда все вылизано, аж смотреть тошно…
– Да, я видела: салфеточки везде, – подхватила Анита. – Пуфики всякие, а особенно кружева раздражают. Так и хочется поджечь там все, правда, Шончик, то есть Шон?.. Вот еще я хотела спросить: а откуда ты знаешь про старых дев?
– Ну, насмотрелся… В королевских дворцах – в настоящих королевских дворцах, а не конюшнях, ясное дело, – кого только не встретишь. Знаешь, все эти тетушкины приживалки… Они, кстати, тоже предпочитали черненькие накидочки, юбочки широкие. И точно так же молодых девиц ненавидели. Ну, сама понимаешь почему…
Чародеи вокруг что-то негромко ворчали и нервно позвякивали оружием, но пока старались сдерживаться.
– Так что же, Шон, – продолжала разговор ведьма, – у них комнаты были так же прибраны, как этот замок?
– Ты, Анита, конечно же, имеешь в виду – как конюшня, в которую нас привезли? Ну да, ну да, примерно вот так же… Так же все уныло, и дух такой же спертый.
Конвойные уже скрипели зубами на весь коридор, но еще держались.
– Шон, а ты не боишься, что наши хозяева могут обидеться, осерчать?
– Так а на что же им обижаться? – искренне удивился Тремлоу. – На правду? Кто ж на правду обижается, кроме дураков? А чтоб осерчать, достоинство надо иметь, честь, мужество… Ну, сама посуди, какое мужество у этих?.. Ты знаешь, дорогая… – Тремлоу склонился к ведьме и доверительным, на весь коридор, голосом заключил: – Ты знаешь, я вот только что понял, они мне поразительным образом напоминают одновременно и старых тетушкиных приживалок – и дряхлых меринов из ее конюшни!
Когда пленников подвели к массивным дверям, торчащие из-под масок чародейские подбородки и лбы были пунцовыми.
– Ладно, заходите, – дрожащим от негодования голосом прошипел рослый колдун. – А после я с тобой поговорю.
– Так а зачем после? – обрадовался Тремлоу. – Давай, может, прям сейчас?
– Входи, тебе сказано!
Пленники шагнули в раскрытые двери. Им открылся огромный зал, залитый текущим из высоких стрельчатых окон
