снять комнату, и пошел договариваться с трактирщиком.
Когда они поднимались по лестнице на второй этаж, Анита повернулась к Тремлоу, со счастливым видом топающему следом, и сказала:
– Ты не лыбься. Я и вправду просто поспать хочу, понял?
Улыбка увяла, и Шон вновь стал напоминать обиженного медведя-альбиноса. В комнате Анита стащила туфли, но больше ничего снимать не стала и улеглась на кровать под стеной. Окно закрывала серенькая занавеска, здесь было прохладней, чем в зале на первом этаже. С улицы доносились приглушенные голоса горожан, ржание лошадей, иногда стучали колеса по камням. Вытянувшись на спине, она запрокинула руку за голову и прикрыла глаза. Шон походил-походил от стены к стене, а потом сказал:
– Я тады погуляю.
– Погуляешь? – сонно переспросила она.
– Похожу по городу, мож, чего тересного увидаю… увижу.
– Лучше бы тут сидел. Теперь стража и тебя будет искать. Хотя… в Пер-Амбое, наверное, много всяких здоровых мужиков со светлыми волосами.
– Та я осторожно, – заверил он. – А тебе вот лучше не высовываться. Здесь таких, как ты, и нету, всех извели. Тока… я тады дверь запру, лады?
– Что? – Она приоткрыла один глаз.
– Ну шоб никто не вошел, пока ты спишь.
– А, ну давай, – согласилась Анита.
Ей приснилось, что она лежит на кровати в какой-то избушке, и тут откуда ни возьмись появляется Шон Тремлоу, ложится рядом, и тогда становится ясно, что он голый. Анита думает, что это очень удачно, но почему-то Шон ничего не делает, просто лежит себе на спине и смотрит в потолок. Тогда она медленно поворачивается на бок, лицом к нему… И чудится Аните, что не сама она это делает – что-то теплое настойчиво подталкивает ее, шевелится внутри и двигает ее телом. Она кладет ладонь на широкую грудь, приподнимает голову и склоняется над Шоном. А он все равно лежит и не шевелится, как распоследний болван.
В то мгновение, когда Анита, вся трепеща, уже почти коснулась губами его губ, она проснулась. И обнаружила, что и вправду обнимает Шона – увы, не голого, – а он лежит, боясь пошевелиться, чтоб не разбудить и не спугнуть ее. Девушка ахнула, резко села и принялась натягивать туфли.
– Та я просто передохнуть прилег, – стал оправдываться Шон, садясь рядом. – Погулял-погулял – ничего тересного, ну я и вернулся. Ты дрыхнешь. А мне чё делать? Я и лег рядом.
– Ладно! – сказала Анита, сердясь больше на себя, чем на Шона. – Сколько времени уже? Вроде темнее стало…
Дверь с треском распахнулась, и в комнату ввалились несколько стражников во главе с давешним сержантом-толстяком. Шон скатился с кровати, но до своего меча, который перед тем, как лечь, вместе с ножнами поставил в углу, дотянуться не успел – клинок сержанта уперся ему в шею. Стражники обступили Тремлоу, а вошедший следом колдун в мантии из разноцветных лоскутов сделал сложный жест левой рукой. Вскочившую Аниту что-то невидимое толкнуло в грудь. Вверх тормашками перелетев через кровать, она свалилась под
