не загнулись раньше времени, – ответил красавчик.
– И давно ты тут? – спросил остряк.
– Неделю, может, чуть меньше или больше на день-два. Точно не знаю. Часы с меня сняли. Один раз мне давали кашу. Ел с руки, как собака. Жрать-то хочется…
– Меня не кормили ни разу, – решила принять участие в беседе Лида.
– Ты здесь недавно. Как и он, – красавчик кивнул на остряка. – Дольше всех покойник. За ним появился он. – Подбородок дернулся в сторону «бесноватого». – То есть когда я очутился здесь, эти двое уже сидели на стульях. Но меня раньше в другом помещении держали. Там я один был.
– Меня тоже, – подхватил «бесноватый». – Неделю, не меньше. Но там хоть горшок был, и я не ссал себе в штаны, как бомжара… – И снова мат.
– И там не опаивали снотворным, – слабо проговорила блондинка с устрашающими красными пятнами на лице и груди. – А тут всякий раз нам его добавляют в воду. Мы засыпаем, а когда просыпаемся, в комнате появляется еще один пленник.
– Откуда ты знаешь про снотворное? – поинтересовалась Лида.
– У меня на него аллергия.
– Что с нами будет? – прошептала русоволосая, подняв свои огромные, полные слез глаза и обводя ими лица пленников. – Нас всех перережут, как Жору?
– Ты знала покойника? – встрепенулся остряк.
– Мы жили в соседних домах когда-то. Детьми вместе играли. Можно сказать, дружили. Потом потерялись… И вот… через столько лет тут… – Она не смогла договорить, расплакалась. Но сразу же вернулась к вопросу, который задала в самом начале. – Почему нам не заклеили рты?
– Маньяк хочет послушать, о чем мы разговариваем? – выдал очередное предположение красавчик в «Армани».
– Ты думаешь, тут есть микрофоны?
– Возможно.
– Скорее, камеры, – подала голос блондинка.
– Нет, камер нет, – покачал головой «бесноватый». – Я уже изучил помещение.
– Может, скрытые? – предположил остряк.
– А смысл их устанавливать?
– Чтоб мы думали, что их нет.
– Не знаю, возможно…
– Если нет камер, – продолжал стоять на своем остряк, – то какой смысл устраивать спектакли? С музыкой и постановочными сценами в стиле «саспенс»…
– Каком стиле? – не понял «бесноватый».
– Саспенс – неопределенность, тревога, напряженное ожидание, если с английского перевести, – пояснил красавчик. – Любимый стиль Хичкока. В его фильмах всегда нагнетался ужас чуть ли не до самого финала.
– При чем тут Хичкок и его картины? – возмутилась Лида. – Наш режиссер ставит сцены в стиле «саспенс» не для зрителя, а для себя. Он наслаждается увиденным вживую, а не на экране.
– И все же, думаю, камеры есть, – гнул свою линию остряк. – Причем все записывается и пересматривается…
– Боже, слышали бы вы себя! – с надрывом
