Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
кутии будет иметь иную формулу расчета тарифа, чем, например, в Ставрополье. Но сама формула должна быть единой или подобной для всех котельных. Чиновник ничего решать не должен! А пока мы вынуждены управлять «вручную». Надеюсь, через год-полтора этот аврал закончится. – А почему год-полтора, если закон написан? – Он написан нами, ФАС, но его еще надо согласовать с другими ведомствами. – Кстати, слияние ФАС и службы по тарифам (ФСТ) – это удача, закономерность или вынужденный шаг? – Россия – не первая страна, решившаяся на такой шаг и соединившая антимонопольный функционал с тарифным. В такой организации, как Международная конкурентная сеть (МКС), объединяющей более 150 антимонопольных органов мира, в свое время анализировалась практика такого рода объединения. Первопроходцами стали ведомства Австралии и Голландии, занимающиеся антимонопольным и тарифным регулированием уже больше 10 и 5 лет соответственно. Но там это соединение проводилось при одном важном условии – примате конкуренции: нельзя при равных условиях предоставить одному игроку на рынке высокий тариф, другому – низкий – это дискриминация с точки зрения любого антимонопольщика («тарифщикам» все равно, они всегда обоснуют любую разницу в цене). Словом, российское правительство, объединяя ФАС и ФСТ, в какой-то степени руководствовалось и рекомендациями МКС, и мировым опытом. – До слияния функции были четко поделены: Минэкономразвития вырабатывал политику в сфере цен, ФСТ – считала тарифы, а ФАС осуществляла контроль за равным доступом к инфраструктуре и разрешала споры. А что теперь? – И теперь нет никакого конфликта интересов. Ведь что такое тариф? В идеале тарифы – это формулы, по которым любой может произвести исчисления. А ФАС сейчас приходится перепроверять деятельность тарифных органов, у которых то и дело возникает эта необъяснимая в природе дельта разницы в тарифах. ФАС в большинстве случаев так и не получает внятного ответа, почему жители одного города платят за воду в 50 раз больше, чем их соседи, хотя водоканалы при этом практически одинаковы. – Это Москва так «отличилась»? – Представьте себе, нет. Кстати, если быть совсем уж точным, то разница в тарифах на воду в случае, о котором я говорил, составила, не 50, а 52 раза. Для электросетевых компаний тарифы различаются подчас в 8 раз, для электросбытовых – в 12 раз. И понять, чем это мотивировано, какими задачами и расчетами, невозможно. Можно только пожалеть жителей тех регионов, где власти позволяют себе такие «шалости». Хотя, конечно, тут не шалость, а чаще всего воровство, а, что самое противное: от того, что россияне платят больше за ту же самую воду, ее качество не становится лучше. ФАС сегодня занята разбором образовавшихся завалов бесчисленных инструкций и постановлений, сотнями антимонопольных расследований, и только для того, чтобы выяснить, откуда какая цифра берется. Как вообще создается формула расчета. Если существует разница в технологиях в разных губерниях, то такое можно посчитать – вывести коэффициент для общей формулы, если речь о климатических отличиях – тоже счетно. Не ясно одно: почему до сих пор никто не додумался до столь простой и принятой во всем мире практики – единая для всех тарифов формула, утвержденная правительством, плюс коэффициенты (климат, технологии и т.п.). В России же до сих пор к каждому тарифу индивидуальный подход. Понятно, что коррупционный потенциал в этом случае зашкаливает. А для нас, антимонопольщиков, еще очевидна и дискриминация из-за разницы в подходах. В общем, суть слияния ФАС и ФСТ – в выработке единой и понятной тарифной формулы для всех. – И на какой вы стадии? – Изменены уже около 100 федеральных законов, 50 правительственных постановлений и сотни три различного рода методик. Вот уже больше года, как мы в авральном режиме работаем. Работа наша сродни действию на пожаре – сначала надо потушить огонь, а уже потом строить что-то новое. Начали с сокращения в разы и изменения (если точнее, в десятки и даже сотни раз) числа нормативных документов. Сейчас тарифное регулирование во всех сферах (электроэнергетика, водопровод, тепло, транспорт и т.д.) разное. Себестоимость и валовая выручка также формируются по-разному. Должно ли так быть? Нет. – Что, по-вашему, должно быть включено в тариф обязательно? – Производственные затраты (машины, механизмы), зарплата работников, их обслуживающих, и начисления к ним, а также инвестпрограмма. Без последней не обойтись: развалилась, скажем, чашка очистных сооружений, а без ранее собранных инвестсредств как ее отремонтировать? – Но можно нарисовать любую цифру инвестиций – было бы воображение… – Все верно. Но у нас есть технадзор, есть такое понятие, как амортизация, есть, наконец, позиция властей. Последняя срабатывает все чаще и чаще. В электроэнергетике, например, схема подготовки к согласованию такая: там, чтобы попасть в инвестпрограмму, надо пройти множество экспертиз и согласований и быть включенным в генеральную схему Минэнерго России. Путь слегка напоминает тот, что был в советские времена. Ну и пусть! ФАС проще: к нам приходит уже готовый, прошедший все экспертизы вердикт, только и остается, что поставить подпись. В общем, как вы уже поняли, инвестпрограмма – отныне не самый легкий путь нагреть руки. Меняются расчеты, меняются тарифы и тарифная политика государства в целом. – Каким образом? – Прежде правительство и ФСТ взращивали «национальных чемпионов»: при инфляции в 10 процентов тарифы повышались на 18–25,
