найдена программа по обучению танцам. Костюм Лера сшила себе сама: уж что-что, а это она умела. «Хоть хлеба кусок в руках будет!» – приговаривала когда-то бабушка, сажая крошечную внучку за швейную машинку и показывая, как заправлять под «лапку» ткань и вставлять нить. К четырнадцати годам Лера получила на день рождения от отца великолепную швейную машину и оверлок. Теперь она могла сшить что угодно – от кисейных занавесок в спальню до пальто. А уж сварганить из блестящей ткани коротенькую юбочку «под латину» было вовсе парой пустяков.
Базовые движения самбы были кое-как выучены. Для того чтобы в одиночестве выплясывать дома перед зеркалом и крутить попой на школьных дискотеках, этого хватало. Но Лера понимала – всё это ерунда, и профессионального уровня ей не видать как своих ушей. Хорошо Шестовой, у которой отец работает в мэрии, а мать – тренер по танцам, знаменитая Мария Багирова… Лера несколько раз видела её по телевизору. И саму Шестову, конечно, видела тоже – они с Герасимовым уже вовсю выступали «по мастерам» и даже брали призы и кубки… Помнится, Ирка даже давала интервью в «Спортивных новостях» и дрожащим голосом, явно подражая кому-то, благодарила своих родителей за то, что они всячески помогали ей и поддерживали, и чуть не с соской во рту водили на занятия, возили по конкурсам, покупали костюмы, и… Да что там говорить. Повезло девчонке…
А вот её, Леру, в детстве даже некому было водить на занятия. Отец работал с утра до ночи, и прямо из школы Лера прямиком отправлялась в ателье к бабушке. И делала там уроки среди лоскутов, тесёмок и огромных рулонов ткани под стрёкот швейных машин. Какие уж там были танцы, какие занятия… Но, вспоминая своё «портняжное» детство, Лера ни о чём не жалела. Бабушка была добрая и ласковая, от неё пахло духами «Лесной ландыш» и песочным печеньем. Своими мягкими морщинистыми руками она творила чудеса над куском материи, превращая его то в супермодные брюки, то в юбку-клёш, то в «принцессино» платье с кружевами для внучки. А портнихи закармливали Леру конфетами, дарили пёстрые лоскутки, могли в две минуты свертеть из этих тряпочек смешную куклу или зверька и жалели: «Ой, бедный ребёнок, каково без матери-то расти…» Лера, слыша это, только пожимала плечами. Мамы она совсем не помнила. Только на фотографии, стоящей на столе у отца, она видела женщину со слабой улыбкой, тонкими бровями и рыжими волосами. «Самыми красивыми на свете», – неизменно утверждал отец. Лера с ним не спорила: он ведь любил маму… Но, ежедневно глядя на себя в зеркало и видя там веснушчатую и зеленоглазую физиономию под рыжей копной непослушных волос, она только вздыхала. Какое уж тут «самая красивая на свете»… Матрёшка конопатая, и больше ничего – права Шестова…
Обуреваемая мрачными мыслями, Лера зашла в магазин на углу, купила продуктов на ужин и поволокла тяжеленную сумку домой. На улице было тепло, апрельское солнце грело почти по-летнему, и по дороге до дома девочка взмокла, как мышь под зимней шапкой.
В довершение неприятностей, перед самым
