в лесу в три часа ночи бабу себе найдет, – сказал Денисенко.
Бойцы захохотали.
– Тьфу, – Громов сплюнул и натянул на голову ушанку. – Игнатюка найти надо, если опять не явится на построение, с меня лейтенант три шкуры сдерет, сами знаете.
– А вот и он! – крикнул кто-то.
Все обернулись в сторону дверей. У прохода стоял Игнатюк – запыхавшийся, с улыбкой на красном лице. Он был не один. Рядом с ним стоял, радостно размахивая хвостом, всклокоченный рыжий пес.
– Друга вам привел, – как бы извиняясь, сказал Игнатюк. – Уцепился за мной, как хвост, я ему – иди давай отсюда, а он ни в какую. И смотрит глазищами своими, ну как тут удержаться? Покормим хоть?
Пес вбежал в хату, обнюхал Громова, потом Селиванова, потом Пантелеева, затем сел посреди хаты и тряхнул мордой.
– Ты какой хороший! – красноармеец Максимов соскочил с печи, наклонился к собаке, почесал за ухом.
– Что, Игнатюк, нашел себе бабу? – ехидно протянул Пантелеев.
– Да ты совсем с глузду съехал? – обиделся Игнатюк. – И вообще, это кобель. Вон, болтается у него…
– Пантелеев, твои шуточки уже слишком, – строго сказал Громов. – Игнатюк, у тебя своего пайка не было, чтоб собаку накормить? Ладно, ладно… Хороший барбос.
Наклонился, погладил по голове – пес доверчиво заскулил и снова мотнул ушами – улыбнулся, спросил ласково:
– Что ж с хозяевами-то твоими…
Пес снова заскулил и улегся на доски.
Пантелеев вытащил из сидора замотанный в бумагу кусок сала, отрезал финкой кусок, подозвал свистом пса, и тот, вскочив с досок, засеменил к нему лапами.
Съел прямо с руки, проглотил, пристально посмотрел в глаза Пантелееву, ожидая следующего куска.
– Теперь барбос твой друг, – засмеялся Игнатюк. – Вот сам и корми.
Селиванов смотрел на собаку и улыбался. Он любил собак. В Ленинграде у его семьи был пес по имени Альберт. Почему «был»? И сейчас есть…
«Но далеко», – подумал Селиванов, вздохнул, почухал пса за ухом, снова улыбнулся.
Кухня приехала только спустя час. А после обеда, ближе к закату, уже улегся ветер, и бойцы развели во дворе костер. Стали греться, снимать рукавицы, держать ладони у огня, почти не чувствуя раскаленного пламени. Позвали к костру ребят из второго отделения – у тех отсырели дрова.
Воздух становился густым и темным, еловый лес на окраине скрылся в сумерках, и голубоватый непритоптанный снег скрипел под солдатскими валенками.
С ними у костра сидел и пес – поближе к огню, сытый, довольный.
На костер пришел и комвзвода лейтенант Старцев, высокий, смуглый, в плотном белом полушубке. Подошел к остальным, присел на корточки, протянул руки к языкам пламени.
– А третье отделение где? – спросил он у Громова.
– А вон, – тот показал пальцем в сторону крайней хаты. – Дровишек натащили, сейчас тоже обогреются.
– Хорошо… –
