Андрей Гаврилович.
– Ну, это когда было, он в школе еще учился. А она вообще на горшке сидела. А тут – по-взрослому, – Троекуров обмяк на своем диване. – Приехал бы, а? Погостить, то да сё. Воздух свежий.
– Занят он все время, – пробормотал Дубровский. – Деловой.
За ночь стало еще холоднее. Выпал снег, так что все утро сонный дворник скреб лопатой по тропинкам, то и дело прижимая руки в дырявых варежках к губам, чтобы согреться.
Троекуров проснулся рано, но Машу уже не застал – еще до завтрака она уехала на конную прогулку в лес.
– Ну что? – спросил Кирилл Петрович, развалившись за обеденным столом. – Может, сначала на рыбалку, а потом – шашлык?
На реку они пошли вдвоем, и, хотя ничего и не поймали, вернулись в прекрасном расположении духа. Из кухни выскользнул управляющий доложить, что шашлыки уже почти поспели.
– Не пересуши, – на ходу бросил Троекуров и тут же обратился к Дубровскому: – Пойдем, я тебе покажу мое стойло. Недавно только достроили.
Они пересекли двор – Дубровский немного позади. Несмотря на то, что все эти траты и причуды Троекурова он считал блажью, Дубровский всегда с неподдельным интересом смотрел на новые приобретения друга.
Гараж был виден от самых ворот – безликая серая бетонная коробка, несколько скрашенная довольно живописными сосульками, свисающими с рифленой красной крыши. Сбоку, у забора, виднелись сваленные в кучу стройматериалы, которые еще не успели убрать. Возле них толокся тощий солдат с красной от мороза голой шеей. Троекуров бросил на него полный неудовольствия взгляд – мол, такая чудесная картина, а малолетний поганец ее портит.
Парень же поднял голову – его лицо тоже было красным, а губы потрескались и высохли от холода – и громко крикнул:
– Здравствуйте, Кирилл Петрович!
Троекуров ответил ему сдержанным кивком и нетерпеливо толкнул боковую дверь. Под потолком затрещали мертвенно-белые светильники, отражаясь продолговатыми бликами на крышах и боках машин. Прямо перед Дубровским стоял гигантский черный «Хаммер», пяля на запертые ворота гаража слепые фары.
– А? Мощно? – спросил Троекуров, пытаясь пробудить в Андрее чувство восторга, которое, по его мнению, должно было возникнуть в любом человеческом существе при виде всего этого добра. – На днях сигнализацию закончат, перегоним весь табун сюда. Зверушки-то неместные, к нашим погодам непривычные, – с гордостью продолжил Троекуров.
Дубровский прошел вдоль всего ряда, разглядывая эту диковатую выставку.
– Слышь, – обратился Троекуров к кому-то. Андрей обернулся. Рядом с Кириллом Петровичем, привалившись к стене, стоял начальник местной службы безопасности Степан, который почти все свое рабочее время таскался за Троекуровым, развлекая работодателя на разные лады. Степан носил усы щеточкой и при разговоре умел крайне неприятно улыбаться из-под этих усов, будто как раз накануне узнал о собеседнике какую-нибудь сальную сплетню. На Троекурова,
