было как можно скорее убраться с дороги, но протянутая к ней рука пригвоздила ее к месту точно якорь. Прежде всего из-за вежливости, а во-вторых потому, что раньше Келен никогда и ни с кем не здоровалась рукопожатием.
– Келен. Фаэр. – Она трясучим движением схватила протянутую ладонь и тут же потащила ее хозяйку за собой, чтобы не оказаться растоптанными по лестнице.
– Очень прия-а-а… – та не договорила, слова застряли где-то на полпути, когда она познакомилась с коварно незаметным порожком при выходе.
Эшли высунула наружу покрасневший кончик языка.
– Прости, – Келен прислонилась спиной к стене, максимально слившись с ней, в ожидании наплыва людей.
– Ничего, совсем ничего.
Эшли встала рядом, в точности повторив ее позу. Келен вдруг задалась вопросом, сколько той было лет.
Они ждали, пока коридор опустеет настолько, чтобы можно было спокойно дышать. Келен снова искоса уставилась на Эшли.
Волосы светло-русого цвета, аккуратно уложенные, а глаза – как две голубые пуговицы. Предположим, это заметил бы любой дурак. Что имела в виду Дженни под фарфоровой куклой? Отдающую розоватой бледностью кожу? Келен была уверена, что на ощупь она окажется тоньше папирусной бумаги.
Девочка смотрела на все вокруг прямо и открыто, как окна в комнату с видом чистого бирюзового неба. Чем дольше Келен любовалась им, тем сильнее замечала, как где-то на заднем плане тревожной драпировкой расстилался белесый туман. Он был похож на какую-то нехорошую, клубящуюся дымными струями, болезнь.
«Какой может быть туман у человека в глазах?» – одернула себя Келен.
– А откуда у тебя здесь столько знакомых? – спросила Эшли, когда большая часть народу скрылась – интересно, почему, подумала Келен, – в левом ответвлении холла.
– Столько – это сколько? Всего лишь Каэрт да эта, Дженни. Первый – по несчастной случайности, вторая – в принципе тоже. Да разве ты ее не знаешь?
– Не припоминаю…
– Значит, сюда тебя привел кто-то другой?
– Да. Один очень приятный юноша.
«И почему всем остальным везет больше, чем мне?» – сокрушенно подумала Келен.
«У тебя, в отличие от остальных, есть мы, так что не жалуйся», – самодовольно сказала Левитация.
– Посмотрите-ка, кто здесь очнулся… – пробубнила Келен, размашисто вписывая свое имя в одну из строк длинной таблицы.
Она была пригвождена рядом с входной дверью, доставая до самого пола, так что девочке пришлось сесть на корточки. Списком это можно было назвать очень условно: все понаписанные здесь имена (некоторые повторялись с подозрительной частотой) умещались одни поверх других, жирно обведенные, ярко выделенные маркером, в облачке из чернильных сердечек. В общем, изгалялись все, как только умели.
– Это ты мне? – вопросительно посмотрела на нее Эшли.
– Нет.
– А, ты наверняка беседуешь со своими духами, – догадалась та и тоже расписалась
