style="font-size:15px;"> – В вашем нумере, кхе, планируется срочный ремонт, комната пребывает в аварийном состоянии, следует разбирать стены, потолки, так что вам необходимо сегодня же сьехать, свободных нумеров не предвидится. Деньги, конечно, вам вернут. Вечером жду вашей сдачи.
Григорий Гаврилович изумился, с таким он сталкивается впервые, комната его чистая и красивая уж никак не подходила под описание ветхого жилья. Он с минуту простоял молча, пока не вспомнил, кому принадлежит этот гостиничный двор. Вот чертяга, Хмырин решил таким низким способом отомстить. Есть же подобные ему люди, заполучив власть, пусть даже самую мелкую пытаются использовать ее в своих личных интересах. Подлые души, все соки выжмут из своего места. Хмырин мог бы положением своим служить людям, бесплатно селить ветеранов или кормить нищих, но за место этого выгнал Григория Гавриловича, потому как он сказал ему правду. Такой поступок нельзя назвать бедой, о которой говорил извозчик, но при условии, что это единственный двор для постояльцев, невольно начинаешь волноваться.
– Как прикажите, спорить не намерен, вечером сьеду, а теперь позвольте, я занят
– Всего доброго – с этой лицемерной фразой Александр Игнатьевич удалился
– Вздор – выронил Григорий Гаврилович и принялся чистить револьвер, коий уже не терпелось применить в действии.
После обедни, на которой он рассчитался с Ивашкой, направился к дому Анисьи. Естественно, как главный следователь он мог вызвать подкрепление и не рискуя собственной жизнью взять преступника, но медлить было нельзя, каждая просроченная минута увеличивала риск смерти Императора, тем паче найти проверенного нарочного в этой деревни было невозможно.
На его стук в дверь окликнулась дряхлая бабка.
– Простите, государь, куры окаянные совсем не несутся – хрипя сказала Анисья, высовываясь из курятника.
Зашли в дом, Анисья поставила самовар и молча села на лавку, уставившись на гостя. Григорий Гаврилович немного сконфузился.
– Я, собственно, чего зашел, а где житель ваш?
– На почте, стало быть
– Подождем-с
Бабка налила чай и принялась судачить, что соседи безбожные медовуху варят, а ей без двугривинника наливать отказываются. Вдруг как сорвется ни с того ни с сего.
– Боже Правый, а вы видно голодный, ох батюшки, а я чаем вас, эх срамота
– Нет, спасибо большое, я сыт
На этой неловкой сцене, когда бабка ставила на стол картошку, а Григорий Гаврилович умолял ее успокоиться, тихо зашел с револьвером в руке бородатый высокий мужчина.
– Это кто? – грубым голосом спросил незнакомец
– Ах батюшки – испугалась бабка, и по всей видимости рухнулась в обморок
– Каналья – выкрикнул Григорий Гаврилович и достал пистолет.
– Добрались до меня, бесы, на за что вам не осуществить свои планы, все кончено, вы обречены, предатели!
– Это
