жадничать не стал и из авансированной азерами суммы заказал икры разной, рыбки красной и белой, «Смирновской».
– Мне мучительно больно за бесцельно прожитые годы, – произнес сквозь кашу во рту Рощин. – Премного благодарны.
Ирония не понравилась, но поезд тронулся, отступать было поздно.
– Дело стоит тридцать тысяч баксов, – сказал Костылев ровным голосом. – Задержишь на срок указанных лиц, а еще лучше, отправишь на луну – получишь все сполна. От меня лично. С благодарностью. Попытка выкрутиться безжалостно пресекается. Никаких вбок-назад. Любой инициативе – стоп. Все понял?
– Вы так говорите… – протянул Рощин. – Здесь? – огляделся. – За этим столом?
Костылев поймал изучающий глаз. «А он не прост, совсем не прост, этот агент ментовский… Надо держать ухо востро».
– Не держи за лоха. О чем базар? То и исполняй. А об вечном покое мы позаботимся без тебя. Здесь все жуки, но «жучков» не ставят. Если не велено. Все понял?
– Ладно. Мне – тридцать. А общий гонорар – он каков?
«Вот сволочь… – Костылев обмер. – Подставил суку чертов мент… Да ведь это – явный прокол!»
– Я бы тебе ответил на языке… Но скажу, как в детстве мама говорила: любопытной Варваре нос оторвали. Усек?
– Я пошутил. – Рощин тщательно вытер рот крахмальной салфеткой и громко рыгнул. – Давайте о деле.
Еще полчаса Костылев объяснял – где получить милицейское обмундирование и оружие, документы и транспорт. Назвал несчастного Рафика. Напоследок сурово сдвинул брови:
– Все должно выглядеть как чрезвычайное задержание. Что бы он там ни орал на публику – никто не поверит. Азеров в Москве не любят, чем они шикарнее одеты – тем больше ненависти в русском человеке. Так что вы работаете безопасно и наверняка. Деньги выдам тебе, а вот станешь ли ты делиться с братвой… Твое дело. Из личного опыта скажу так: чем денег лично у меня больше – тем лично мне лучше. Все понял? Тогда пошли.
У парадного Костылева ждал ничем не примечательный «жигуль» шестой модели. Перехватив удивленный взгляд «подельника», Костылев выдавил улыбку:
– Главное – не светиться. Тебя подвезти?
– До метро. А если не жалко – до Марьиной, там обретаюсь.
Что заставило многоопытного Костылева принять предложение? Это навсегда останется загадкой. Рощин сел рядом, на переднее сиденье, машина рванулась с места и понеслась по счастливым демократическим улицам в некогда обетованное воровское место – Марьину Рощу.
По дороге не разговаривали, Костылев вдруг ощутил несварение от обильной острой пищи и тоску в сердце. Рощин косил волчьим глазом и тоже молчал. В тихом переулке велел остановиться и, посматривая загадочно, произнес со значением:
– Человек – располагает, а бог – предполагает.
– Наоборот, – отозвался Костылев, нетерпеливо уже ожидая, когда же наконец скользкий пассажир опростает автомобиль. В этот момент Рощин и нанес удар ножом в шею, под правое ухо. Генерал всхлипнул
