Забелина перехватило дыхание – ошибки быть не могло.
– Только не говори, что это ты.
– Тогда это не я, – согласился подначивающий мужской баритон. – К тому же с Вашим даром убеждения я и сам вот-вот засомневаюсь.
– И ты в России? – все еще осторожничал Забелин.
– Ну, если «Шереметьево-2» пока еще территория российская… Впрочем, погоди, уточню. Девушка! Не сочтите за труд – в какой я сейчас стране? – «Дурак», – послышалось из глубины. – Спасибо, родная, что не отказала… Слышал? Выходит, и впрямь на родине.
– Убью, скотина! – радостно пообещал Забелин.
– Когда и где?
– Через пару часов. «Грин Хаус» на Большой Никитской помнишь? Нет? Старый ты, как фекал мамонта. Тогда объясняю для эмигрантов – пирожковая на Герцена. Недалеко от консерватории. Понял, дубина иноземная?
– Терпеть ненавижу, – подтвердили из Шереметьева.
Забелин положил трубку. С обалделым видом оглядел собравшихся.
– Так?..
– В общем, мы тут заявление коллективное соображаем, – объявил Эдик. – В смысле, если вас скинут, то мы как бы уйдем всем управлением. Пускай попробуют без кредитования. Есть слух, что на ваше место Баландина назначить собираются, тогда нормальному кредитованию так и так конец придет. А мы все-таки – ваша команда. Так что не говорю за других, но я, как в мультике, – ваша навеки. И вы уж меня на панели не бросайте. Как говорится, куда иголка, туда и…
Под окном заскрежетали тормоза, начался общий характерный шум. Все напряглись. Даже Снежко, продолжая говорить, увял и вместе со всеми заворожено уставился на дверь. Дверь распахнулась разом, и по сильному этому тычку, еще не увидев, Забелин понял – Второв. Приехал, не дождавшись.
Его лобастая голова, как всегда увлекающая за собой уставшее под гнетом болезней тело, пересекла створ косяка.
Присутствующие вскочили и застыли под тяжелым понимающим взглядом всесильного Папы.
– Совет в Филях? – безошибочно оценил увиденное Второв. – Прерываю – Москву сдавать не буду.
Он обозначил нетерпеливое движение, и кабинет опустел с неприличной поспешностью.
– Если гора не идет к Магомету… – Второв уселся на свободное место за столом Забелина, пару раз глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, сбившееся при стремительном восхождении на второй этаж, огладил край живота.
– Болит? – заметил Забелин. – Давно пора почку пересадить. Как ни тяни, а без этого не обойтись.
– Пересадишь с вами. – Второв в упор глянул злыми, в ядовитых подтеках глазами. – Тут живого сковырнуть пытаетесь, а уж если на операцию пойду, так выйду ли живым – вопрос, а уж что безработным – так это без вопросов.
– Так и так этим кончишь. Разгонишь проверенных, надежных, потом твои же временщики и тебя, и дело твое, которым кичишься, сожрут. – Утешать его Забелину не хотелось. – Историей интересоваться следует, Владимир Викторович, – не ты первый, не ты последний.
– Это
