свадьба?
– Еще не скоро, я еще не ваша, – ответила панна Александра.
– Но будешь моею, хоть бы мне пришлось для этого сжечь этот дом! Я думал, что на портрете тебя прикрасили, но теперь вижу, что художник высоко метил, да промахнулся; всыпать бы ему сто плетей и печки велеть красить, а не такую красоту писать, от которой я сейчас глаз не могу оторвать. Счастливец тот, кому такое наследство достается!
– Правду говорил дедушка покойный, что вы горячи не в меру!
– У нас в Смоленске все таковы, не то что ваши жмудины! Раз, два – и должно быть так, как мы хотим, а не то смерть!
Панна Александра улыбнулась и, взглянув на молодого человека, сказала уже спокойнее:
– Верно, там у вас татары живут.
– Это все равно! А вы все-таки моя, и по воле родителей, и по сердцу.
– По сердцу ли, этого я еще не знаю.
– А коли не по сердцу, так я руки на себя наложу!
– Шутки шутите, ваць-пане! Но что же мы до сих пор в людской стоим – прошу в комнаты! С дороги, верно, и поужинать хорошо… Прошу!
И она обратилась к панне Кульвец:
– Тетя, вы пойдете с нами?
Молодой хорунжий быстро спросил:
– Тетя? Чья тетя?
– Моя тетя, панна Кульвец.
– Значит, и моя! – ответил он, целуя ее руки. – Да! У меня есть товарищ в полку по фамилии Кульвец-Гиппоцентавр, – не родственник ли он вам?
– Да, это из нашего рода! – ответила, приседая, старая дева.
– Славный парень, только такой же ветрогон, как и я, – прибавил Кмициц.
Между тем появился казачок со свечою в руке, и они перешли в сени, где Кмициц снял шубу, а затем в комнаты.
По уходе господ девушки собрались в кружок и начали друг другу высказывать свои замечания. Стройный юноша очень им понравился, и они не жалели слов, расхваливая его изо всех сил.
– Так и горит весь! – говорила одна. – Когда он вошел, я думала, что это королевич какой!
– А глаза как у рыси – так и пронизывают! – ответила другая. – Такому противиться нельзя!
– Хуже всего противиться, – ответила третья.
– Нашу панну повернул, как веретено. Видно по всему, что она ему по нраву, да и кому же она может не нравиться?
– Ну и он не хуже, что и говорить. Если бы тебе такой достался, то ты бы пошла за ним и в Оршу, хотя это, говорят, на краю света.
– Счастливая наша панна.
– Богатым всегда лучше на свете. Золото, а не рыцарь!
– Пацунельки говорили, что и тот ротмистр, который гостит у старого Пакоша, тоже красавец!
– Я его видела, но далеко ему до пана Кмицица!
– Такого, верно, на свете больше нет.
– Падлас! – воскликнул вдруг жмудин, у которого что-то не ладилось с жерновами.
– Да уйди ты наконец, лохмач, со своими жерновами! Перестань шуметь, ничего не слышно. Да, да,
