утро перетекло в день. У метро было шумно и мне сначала нравилось болтаться среди спешки и суеты. На меня никто не обращал внимания. Безнаказанно я разглядывала прохожих, постового сержанта в портупее и с кобурой. От колонны он курсировал к ларьку «Союзпечати», оттуда к тележке с пирожками. Торговка, прыткая, рыжая тётка в сальном фартуке, ныряла в бак и доставала оттуда насаженный на вилку пирожок. За пятак с повидлом. Или с мясом – за гривенник. В грязном вытоптанном скверике я познакомилась с воробьями. Мелкие и суетливые они дрались, клевали окурки, вступали в торопливые сексуальные связи.
Тут же на зелёной лавке изнывали алкаши, тяжёлые и засаленные, с лицами цвета копчёной камбалы. Среди них была крупная женщина в солдатских сапогах. Разметавшись по скамье дебелым телом, она спала, приоткрыв рот и запрокинув голову. Сосед справа, задрав драную юбку и обнажив грязное толстое колено с кошмарной ссадиной, устало лапал её бледную ляжку. Он спросил у меня закурить, – я как раз проходила мимо, – спросил вяло и безнадёжно, не отрываясь от дела. Я покосилась – его коричневая клешня мяла дряблое жирное тело как мнут тесто – и тут же отвернулась и быстро пошла в сторону зоопарка.
Через Волков переулок свернула на Малую Грузинскую и направилась к Тишинке. Но не прямо, а змейкой – петляя по знакомым скверам, забредая в окрестные дворы. Растягивая и закручивая никчёмное время в бессмысленный серпантин.
Переулок тянулся вдоль бетонного забора, за ним был зоопарк. Ветер доносил дикий звериный дух, изредка оттуда долетали жутковатые звуки – то ли птиц, то ли зверей, томящихся в московской неволе.
Вон в той новенькой девятиэтажке обитали семьи гэбэшников, тут жил Сашка Ерохин из нашего класса, он уверял, что огромный белый шар на крыше их дома – это специальная антенна, которая ловит позывные советских разведчиков из Англии и Америки. Врал, конечно – ну как шар может быть антенной? Хотя шар бесспорно выглядел таинственно и напоминал гриб-шампиньон из страны великанов или инопланетный космический корабль. К слову, с нами учился странный мальчик Петриков, который видел летающую тарелку, когда гостил прошлым летом у бабки на Украине. Видел и пришельцев, коротышек с большими головами и круглыми как блюдца глазами. Петриков в детстве болел менингитом и вообще был с приветом, но насчёт инопланетян я ему верила.
В соседней башне из розового кирпича жили всякие знаменитости. Дом был новый, кооперативный, в вестибюле за столом с телефоном дежурила консьержка. В углу стояла настоящая кокосовая пальма в кадушке. Кооператив назывался «Художник-график». Но обитали тут не только богатые художники. Тут была квартира Высоцкого, именно в этой квартире он и умер. В этом же доме жил режиссёр Михалков, я однажды даже встретила его в булочной на Климашкина. На верхнем этаже под самой крышей находились мастерские художников. Кстати, в одной из них художник с весёлой фамилией Чижиков придумал своего олимпийского мишку. Говорят, за одну эту картинку он получил сразу десять тысяч и экспортную «Волгу».
