asis>Первое личное предисловие
Как я был пролетарием
Совсем молоденьким парнишкой впервые переступил он порог проходной. Такими фразами начинали когда-то мы, молодые и циничные советские газетчики, обязательные материалы о рабочих-передовиках. И хохотали над продуктом собственной пропаганды – штампами, ставшими издевкой.
Итак, сегодня я о себе.
Мой славный трудовой путь, длинный и извилистый, как полет шмеля в лабиринте, начался в шестнадцать лет… шестнадцать было мне, скользкий путь, коготок увяз… короче: я его начал, и он начался. После девятого класса. Летом.
Делать было нечего, и друг Леша Карпович нашел гениальное занятие. Мужское, денежное, интересное и смешное. Водитель электрокара. В УПП слепых. УПП – это учебно-производственное предприятие, если кто не знал. Они делали всякие железные крючки, задвижки и уголки, и складывали в ящики. А мы эти ящики ставили на площадку кара (он вообще-то мужского рода, но всем нравилось произносить в женском) и отвозили на склад. А нашим работягам развозили заготовки.
Там и одному карщику делать было нечего. А зарплата маленькая, и не найти даже одного. И вот директор этой артели «Анютины глазки», как тут же прозвал ее веселый Леша, взял нас двоих на одну зарплату: как несовершеннолетних, учениками, на половину рабочего дня и за половину зарплаты. Учениками мы были один день: сделали по паре кругов на этой электротележке и расписались в ведомости, что прошли двухнедельный курс обучения, плюс подпись за технику безопасности. После чего были уже водителями внутризаводского транспорта на электрическом ходу, в таком духе. Да, а за цинизм отзывов о коллективе вы рабочих подростков не презирайте: пролетарский юмор вообще прост и прям.
Наш пол-ставочный рабочий день продолжался четыре часа у каждого, и мы проводили на работе все восемь часов вместе, от полного не фиг делать. Разъезжали по большому прохладному сараю, регулируя двумя рукоятками скорость и направление и огибая углы. Бегали слепым за бутылкой и выпивали с ними портвейн.
Это приятное чувство в шестнадцать лет. Нет, портвейн тоже, но я имею в виду – быть рабочим человеком. Трудящимся. Полноправным. Это придает самоуважения и весомости.
Через месяц мы получили по сорок рублей. Собственных, заработанных. Это по половине взрослой зарплаты. Вообще выходило по сорок пять, но десятку директор взял себе, и сказать ему юные пролетарии, конечно, ничего не посмели.
Второй раз… Второй раз мне как пролетарию было уже двадцать три года. Я успел кончить школу и университет, побывать пионервожатым, воспитателем и учителем. Повредить себе нервную систему и утомиться безденежьем. Пришел в отдел кадров ЖБК – комбината железобетонных конструкций – и сказал, что по объявлению хочу в бетонщики. Людей не хватает, оформили тут же.
Огромный высокий ангар. С высокой стены – несколько суставчатых рукавов подачи бетона. Под ними – вибростолы, при каждом – маленький подъемный кран с кнопочным регулятором на проводе. На каждый стол с краном – бригада шесть человек. Не спрашивайте, почему шесть. А так.
На стол краном опускается чугунная фигурная ванна – метра три на два. В круглые технологические отверстия по сторонам вставляются металлические цилиндры – закладные. Сверху подводится рукав и дозированно валится туда бетон. После чего – ванна с бетоном закрывается, при помощи крана же, поддоном, и они стягиваются струбцинами. Врубается вибратор стола, и все оглушительно грохочет и трясется – это и есть вредность, за которую дается молоко. Пять минут все глухие и курят.
Ну а потом мостовой кран поднимает всю конструкцию и везет вдоль рельс в дальний конец цеха, а ты идешь туда, развинчиваешь струбцины, вынимаешь закладные и несешь все обратно к столу. Бетонная конструкция сохнет на поддоне, кран тащит ванну обратно, цикл повторяется.
Зачем, говорите, это описание? А, не любите пролетариат, не интересуетесь? Короче: бухали на рабочем месте чуть не ежедневно. После смены – душ, и в половине четвертого свободен до завтра. Мыслей – ноль, ответственности – ноль. Двести рублей в месяц. Вдвое больше учительской ставки. А научить можно шимпанзе за час.
Слушайте, я вам всю свою пролетарскую биографию не буду подробно излагать: и мне длинно, и вам надоест. Вот еще рабочая точка на жизненном пути:
Слесарь-сборщик на заводе металлоконструкций. Тоже двести в месяц выходило, тоже в половине седьмого через проходную, тоже в половине четвертого выходишь свободный на улицу.
Зимой, в глухой ночи, до семи часов все сидят осовело на табуретках, спят и курят. Просыпаются. В семь включают станки и начинается шевеление. В одиннадцать будет обед, а потом еще успеют сыграть в карты.
Здесь не пьют. Здесь сверлильные станки, электрозубило, гильотина, много чего. Первые дни месяца валяют дурака: начальство не чешется обеспечить работу и материалы. В конце месяца авралят, упираются до вечера, выходят
