популярной американской газировки. Сами собой в сознании Самородова, как на дисплее калькулятора, возникли цифры, складывающиеся в стоимость бутылки сладкого напитка. Самородов мужественно сглотнул сухой комочек слюны и проехал мимо, испытав при этом чувство, будто кто-то ласково пощекотал ему сердце – он только что сэкономил несколько десятков рублей. А сэкономить – все равно, что заработать.
Самородов вовсе не был скуп в обыденном понимании этого слова. Просто он так привык: любой траты, даже самой малой, можно и нужно избежать, если она не является необходимой для достижения прибыли. Дорогой автомобиль, например, костюмы, пошитые в частном ателье, трехэтажный загородный дом – все это нужно для поддержания имиджа удачливого предпринимателя. А вот, допустим, потратиться на бутылку газировки, когда можно потерпеть двадцать минут и утолить жажду бесплатно – это уже излишество.
Несытое детство Семена Семеновича размоталось по доброму десятку военных гарнизонов, где служил его отец. Родитель Самородова, вечный майор, страдал распространенным на российских серых просторах недугом – пил. На всю жизнь запомнил Самородов ежевечерние пронзительные речитативы матери: «Да что ж ты, подлец, за бутылкой гоняешься! Дома шаром покати, даже телевизора нет… Ты ж, чурка с глазами, не понимаешь, что ли, это ведь все твои бутылки одна к одной складываются…» И навсегда врезалось в память Самородова собственное его недоумение – почему такую прекрасную вещь, как телевизор, его отец променял на то, чтобы шляться невесть где допоздна, а потом, стоя в прихожей, бессмысленно улыбаться и моргать красными глазами перед орущей матерью? Так еще в раннем возрасте познал Самородов истину: хочешь что-то иметь – откажись от бессмысленных удовольствий, трать только на то, что тебе действительно нужно.
Выехав за пределы тесного и грязного Пантыкова (только два года назад сменившего статус ПГТ, то бишь поселка городского типа, на статус города), Семен Семенович свернул с разбитой трассы на дорогу с довольно приличным, явно недавно положенным покрытием. Очень скоро белый внедорожник въехал на территорию коттеджного поселка.
Поселок был новым, еще строился и состоял из одной длинной улицы, по обе стороны которой высились двух-, трех– и пятиэтажные коттеджи разной степени завершенности. Впрочем, кажется, не было ни одного населенного. Назывался поселок красиво – Жемчужный.
Самородов притормозил у крайнего двухэтажного коттеджа, в освещенных окнах которого виднелись сгорбленные фигуры рабочих, припарковал свой внедорожник рядом с забрызганной грязью черной «четырнадцатой», посигналил. Из коттеджа вышел, на ходу вытирая руки тряпкой, высокий сутулый мужчина лет сорока, в запачканном штукатуркой армейском полевом камуфляже старого образца. Коротко остриженная голова этого мужчины была абсолютно седа, зато в бровях не было заметно ни одной белой ниточки. Густые черные брови нависали над его глубоко посаженными глазами, отчего казалось, что мужчина постоянно
