у края болотины, брезгливо тронула лапкой тёмную воду, покрытую маслянистыми разводами. Прыгнула на одну кочку, перемахнула на другую…
Псы позади терпеливо ждали, не пытаясь преследовать. А может, и не могли? Как не смог тот костяк древнего ящера?
Лой не удержалась – показала своре язык. Она не сомневалась – это увидят.
Третья кочка, четвёртая…
Город и заваленный ржавым железом пустырь исчезали, поглощаемые чащей.
Вернулось чувство направления, да так хорошо, по-настоящему вернулось! Ободрённая, Лой заскакала ещё живее. Ну и что, подумаешь, трясина, что она, трясин не видывала?..
Скок, скок, ещё скок – кочки становились всё реже, пространства тёмной воды – всё шире. Это Кошке не понравилось, но, с другой стороны, ощущение выхода становилось всё сильнее. Скоро, совсем скоро она выберется на гномий Путь близ Пределов, передохнёт, обдумает всё случив…
Кочки исчезли вообще. Перед Лой Ивер расстилался тёмный пузырящийся пруд не пруд, бочаг не бочаг, озерцо не озерцо – заполненное водой пространство. С другой стороны в него сбегали ржавые рельсы, и на них застыл до половины ушедший в топь, облезло-ржавый тепловоз. Видела она в Изнанке подобные…
«Фу-у-у, – подумала Лой. – Лезть в эту мерзкую жижу?..»
На Тропах, привычные чары не работают или работают совсем не так, как ожидаешь. Здесь просто идёшь, куда подсказывает чутьё.
Здесь чутьё вело совершенно не туда.
И полузатопленный ржавый гигант не внушал абсолютно никакого доверия.
И вообще никогда не было на Тропах так много Изнанки!
Делать было нечего. Лой бросилась в воду и поплыла.
Было мерзко и гнусно. Что-то склизкое касалось лап, пыталось обвиться вокруг них, опутать, утянуть на дно; Лой яростно шипела, вырывалась, всё ближе и ближе подплывая к ушедшему в топь передку тепловоза. Стёкла выбиты, в кабине плещется болотная жижа.
Ничего, «ещё немного, ещё чуть-чуть…».
Пришедшие с Изнанки обожали эту песню.
Вот он, металл, ещё видна кое-где тёмно-зелёная краска.
Глубоко под водой вспыхнули фары. Два сильных луча пробили болотную толщу, железо заскрежетало, заскрипело, тепловоз содрогнулся, подался назад. Прямо перед Лой раскрывалась громадная пасть, полная кривых ржавых зубьев – от края до края, забегая даже и на борта.
И разом забурлила, вскипела топь. Ядовитый зелёный пар полз от лопавшихся пузырей, и Лой Ивер рванулась вперёд, прямо в ждущую глотку; в последний миг, опережая уже готовые сомкнуться челюсти, оттолкнулась от козырька над фарой, метнулась в сторону, на твёрдое, бросилась прочь от гнусной топи.
Под кошачьими лапками стала рушиться земля.
Лой молнией промчалась мимо уходящего вверх тепловозного борта. Рядом ржавые колёса с трудом провернулись раз, другой, вытягивая из трясины дряхлого исполина. Но Кошка уже обгоняла его, уже оставляла позади; вот только
