колонне и скрестив на груди руки, Макс с усмешкой наблюдал за невысоким краснолицым крепышом, растерянно стоявшим у стойки контроля. Крепыш судорожно сжимал в руке посадочный талон и, казалось, совсем не слышал убеждавших его пройти на рейс сотрудников аэропорта. Широко расставив ноги и чуть наклонив вперед голову на толстой и такой же красной, как и лицо, шее, мужчина пристально смотрел на улыбающегося Макса, но, в отличие от него, был вовсе не склонен к проявлению положительных эмоций.
Дверь, ведущая к выходу на рейс, закрылась. Поняв, что Подгорный в Рабат лететь не намерен, крепыш извлек из кармана мобильный и, дозвонившись до неизвестного Максу собеседника, принялся что-то оживленно объяснять. При этом лицо его еще больше покраснело, и даже с расстояния более двадцати метров Подгорный видел, как на лбу мужчины выступили капли пота. Макс отвернулся. Все вышло именно так, как и должно было случиться. Подгорный поправил на плече ремень дорожной сумки, в которой у него лежал ноутбук, и неторопливо направился к выходу, ведущему на точно такой же трап, соединяющий точно с таким же «боингом», как и тот, что вот-вот должен был вылететь в Марокко. Вся разница была лишь в светящихся буквах на электронном табло. GATE 58. REYKJAVIK.
Небо над Исландией было затянуто непроницаемой серой пеленой, растянувшейся на десятки километров. «Боинг» мягко коснулся этой пелены, точно попробовал ее на вкус, а затем, словно крылатая подводная лодка, погрузился в серую бездну. В иллюминатор смотреть не было смысла, все равно увидеть что-либо не было никакой возможности, разве что свое собственное испуганное отражение. Подгорный сунул в рот леденец и закрыл глаза. Самолет начал немного подрагивать, Макс вцепился в ручку кресла и разжал пальцы, а заодно и веки только тогда, когда лайнер, несильно подпрыгнув последний раз, покатился по посадочной полосе аэропорта Кефлавик.
Пройдя контроль, Подгорный вышел в зал прилета и почти сразу в толпе встречающих заметил человека, держащего в руках лист бумаги с его фамилией. Встречавший Подгорного молодой человек походил на ирландца, во всяком случае, в представлении самого Макса. Он был невысокого роста, с рыжеватыми, чуть вьющимися волосами и небольшой аккуратно стриженной бородкой. По лицу молодого человека, во всяком случае, той его части, которая не была скрыта растительностью, были хаотично разбросаны веснушки, отчего оно выглядело достаточно забавно. Возможно, молодой человек это понимал и именно поэтому сам смотрел на окружающих с легкой улыбкой, которая, как и его чуть прищуренные голубые глаза, казалось, говорила: «Ну да, я забавный. Можете мне улыбнуться. Мне это нравится».
– Леон, – представился он Подгорному, неожиданно крепко пожимая протянутую ему ладонь, – вообще-то я Лёня, но у местных с «ё» все плохо, так что который год как Леон. Привык уже, даже нравиться стало.
Багажа у Макса не было. Его чемодан, набитый старой одеждой, которую он собрал в отцовской квартире, улетел в Марокко. Леонид протянул
