со лба, с загримированным лицом, руками, сложенными на талии, с поблескивающими часами. Я думаю о последних минутах. О его последних минутах. Что он чувствовал, быстро ли все случилось, понял ли он, что происходит, испугался ли, успел ли испугаться, говорил ли что-нибудь в самом конце. Если вся жизнь пронеслась перед его взглядом, остался ли он доволен тем, что увидел?
Был ли он доволен тем, что увидел?
И счастлив?
Я думаю о жизни. Когда она закончится и как. По моей вине, в раздолбанной машине на обочине, окажется ли реальной какая-нибудь из угроз, которые мне присылают, остановится ли сердце или лопнет артерия в мозге, будет ли это рак, амиотрофический склероз, инсульт, болезнь печени или почек, где я окажусь в этот момент, один или с людьми, которые дороги мне, когда и как, когда и как все кончится для меня. Думаю о том, что промелькнет перед моим взглядом и останусь ли я доволен увиденным. Думаю о боли, которую причинил, о лжи, которую наговорил, о путанице, которую наворотил, о словах, сказанных в гневе, в печали или с досады, об извинениях, которые так и не принес, думаю обо всем впустую потраченном времени, обо всем драгоценном гребаном времени, которое потратил, не делая ничего, злясь из-за какой-нибудь дурацкой херни, зацикливаясь на никчемном и бессмысленном. Нам твердят, что каждая минута бесценна, но мы по ходу дела как-то забываем об этом. И каждая минута становится просто еще одной минутой. Чтобы пройти, чтобы быть принятой как данность, чтобы от нее отмахнулись. И потратили зря.
И я потратил так много времени. На лень и самолюбие, на наркотики и алкоголь, на погоню за ничего не значащей хренью, за деньгами и славой и признанием и одобрением. Сколько раз мне следовало позвонить другу и поздороваться. Сколько раз следовало связаться с тем, кому это было нужно, и я знал об этом. Сколько раз надо было сказать «я люблю тебя», а я молчал. Сколько раз я мог принять верное решение, но сознательно и охотно принимал ошибочное. Сколько раз я позорил себя поступками, даже когда о них не знал никто, кроме меня, сколько раз и насколько позорно, сколько гребаных раз и сколько было гребаного стыда. Днями, неделями, месяцами, годами я не мог взглянуть на себя в зеркало, не сгорая от ненависти и омерзения. И почти каждый раз я знал почему, но даже не пытался что-нибудь изменить. Я ничего не делал. Только глазел на себя, впивался в себя взглядом бледно-зеленых глаз, пока наконец не выдерживал и не отворачивался. С ненавистью и омерзением. Сейчас я мысленно веду подсчеты, сколько хорошего сделал и завершил, и сравниваю результат со всеми страданиями, разрушениями, ущербом и транжирством. Для того чтобы выяснить, уравновешивают ли они друг друга или одна чаша весов тяжелее. Представить, как будет выглядеть моя жизнь, когда промелькнет перед последним взглядом, понять, улыбнусь я или умру, ненавидя себя. Ответ я знаю. Знаю слишком хорошо, знаю без долгих рассуждений.
