умиротворенность – все они мои друзья. Мне всегда перепадало и доброты, и родительской любви. Высокомерие, презрение, гнев – постоянная компания, всегда рядом. А любовь никогда.
И я открываю дверь.
Выхожу.
Гуляю.
Думаю.
Читаю.
Пишу.
Сижу.
Наблюдаю.
Пью.
Ем хлеб.
Мечтаю.
Жизнь ждет.
Жизнь и любовь.
Жизнь.
Любовь.
Лос-Анджелес, 2017 год
Спустя две недели – еще сообщение. Отвечаю. Так и продолжается.
Как твое сердце, Джей?
Стучит.
Не поет.
Уже давно нет.
Раньше пело так красиво. Чуточку фальшиво, но громко и с таким удовольствием.
А теперь молчит и почернело.
Оно всегда было черным, но в этой черноте виднелись звезды. Большие яркие прекрасные звезды.
Теперь просто черное. И молчит. Звезд нет.
Пишут, что ты женат. А дети?
Где это пишут?
Кажется, в каком-то журнале. А может, по ТВ говорили.
А, ну да. Журналы и ТВ.
Это правда?
Да.
Мне казалось, этого никогда не будет.
Мне тоже.
И как же так вышло?
Встретил ту, на которой захотел жениться.
Счастлив?
Я по жизни счастлив. По крайней мере, на этом этапе моей жизни. Я люблю ее и наших детей. В этом смысле мне повезло.
Хорошо, что ты это понимаешь.
Наверное.
Почему твое сердце почернело?
Я старый.
Тебе 45.
Длинные выдались годы.
Сам виноват.
В большинстве случаев – да. Но не всегда.
Это твое сердце – оно пело, но я-то знаю, что оно болит, оно всегда болит.
Одно из другого вытекает.
Пение и плач.
Между ними тонкая грань.
Расскажи, от чего тебе больнее всего, Джей.
Нет.
Расскажи мне.
Нет.
Почему?
Я не знаю, кто ты.
Да знаешь ты.
Не знаю.
Нас таких что, было много?
Достаточно.
И где я среди них в твоих воспоминаниях?
Не знаю.
Знаешь.
А вот и нет.
Узнаешь.
Может
