из коллег. Сегодня вот с Маяковского начала.
– Вя-вя-а-а! – послышалось из-за другой стены.
О, вот и дети. Которые уже внуки.
В летнем доме мы с Денисом живем в окружении любимых родственников – представителей четырех поколений: с одной стороны от нас мои родители, с другой – братец Зяма с женой, моей подругой Алкой, и их младенцем. Четвертую комнату занимает бабуля, но она глуховата и потому редко принимает участие в семейных сценах в стиле замка Иф. Ну, вы же помните тюрьму, где томился будущий граф Монте-Кристо? Он и его товарищи-заключенные переговаривались и перестукивались через стены, совсем как мы тут.
– Вя-а! – Малыш Акимка, не получив отклика публики, требовательно повысил голос.
– Ким проснулся, – с отчетливо страдальческой интонацией проговорил Зяма. – Дай ему грудь…
Залепетала что-то ласковое Трошкина, и справа за стеной стало тихо.
– Кстати, про гвозди и прочий тяжелый металл! – Папуля слева от меня заговорил громче – оживился, седлая своего любимого конька. – Я вчера на чердаке нашел старинную чугунную сковороду, она увесистая – слона убить можно, но просто шикарная, только у нее ручки нет. Когда будем уезжать, заберем ее в город, там у меня есть мастер, который делает холодное оружие…
– Сковородка – это не холодное, а горячее оружие, – влезла с ремаркой мамуля.
– Смотря как использовать, – не согласился папуля. – Если просто взять и стукнуть…
– А-а-а-а!!! – донеслось со двора.
Как будто там реально кого-то взяли и стукнули. Возможно, даже, именно чугунной сковородкой. Но недостаточно крепко, к сожалению: не до наступления благословенной тишины.
Вопль был коротким и завершился сочным влажным шлепком, после которого послышался тихий яростный мат, сопровождаемый уютным журчанием. Снова весело гавкнул Барклай. Заинтригованная, я завернулась в простыню, вышла во двор и залюбовалась. Было прекрасное розовое утро. Пели птички, жужжали пчелки. Плотно сидя бело-коричневой попой в пушистых лопухах и свесив до земли одно мягкое плюшевое ухо, спиной ко мне замер глубоко заинтересованный пес.
Ему было на что посмотреть!
Под раскидистой старой шелковицей стоял красивый голый майор Кулебякин, и по его блестящим загорелым телесам игриво скользила кружевная тень резных листьев, колеблемых легким ветерком. Особый блеск майорским телесам придавала стекающая с них водица.
– Ты че орешь, Кулебякин? – ласково поинтересовалась я, похлопав себя по уху.
– Дай ему грудь, – машинально посоветовал сонный Зяма из своей комнаты.
– Не возьмет, – с сожалением ответила я – тихо, чтобы никто не услышал.
А вот майорский вопль услышали все, даже бабушка, очень обрадовавшаяся такому небанальному началу дня. Едва не оборвав занавеску, она высунулась в свое окно между горшками с геранью и бодро крикнула:
– Ну что опять у нас стряслось?
Никакого
