ни жажда славы, ни месть не смогли заставить Фридриха II отклониться от своего курса, и только этот курс привел его к счастливому исходу борьбы. (Если бы не смерть царицы Елизаветы, после чего наследовавший ей поклонник Фридриха Петр III вернул своему кумиру все завоевания русского оружия, прусского короля ждал печальный конец. – Ред.)
Можно ли предположить, что все тактические маневры Фридриха II Великого могли быть осуществлены без большого сопротивления его военной машины? Может ли ум полководца управлять армией столь же легко, как землемер – астролябией? Разве зрелище страданий голодных, жаждущих и страдающих боевых товарищей не разрывает тысячу раз сердца полководца и его генералов? Разве ропот и сомнения, их вызывающие, не достигают его уха? Хватило бы мужества у заурядного человека требовать от армии таких жертв, и разве такие действия не привели бы к деморализации армии, не подорвали бы дисциплину и, в свою очередь, воинскую доблесть, если бы все это не компенсировалось твердой уверенностью в величии и непогрешимости полководца? Вот к этому мы должны питать уважение; этими чудесами исполнения мы должны восхищаться. Но все это невозможно понять до конца, не имея практического опыта войны. Тот, кто знает войну и военное дело только по книгам или упражнениям на плацу, не может осознать весь эффект этого противовеса в действии; поэтому мы умоляем его принять на веру все, что он не способен получить из собственного практического опыта.
Моральные качества и воинская доблесть
Моральные качества формируют силу духа, и это пронизывает все существо войны. Они имеют большое сходство с волей, приводящей в движение и руководящей всей массой материальных сил и средств.
Дух и прочие моральные свойства армии, генерала или правительства, настроение провинций, в которых бушует война, моральное воздействие победы или поражения – это данные сами по себе очень разнородные. Они могут оказывать самое различное влияние в зависимости от своего отношения к преследуемой нами цели и к обстановке, в которой мы находимся.
Хотя в книгах об этих вещах сказано мало или ничего, они все же относятся к теории искусства войны, как и все, что составляет войну. В каждом правиле, имеющем отношение к физическим силам, теория должна учитывать ту долю, которая может выпасть на моральные силы, иначе она опустится до категоричных положений, то слишком робких и сжатых, то слишком догматичных и широких. Даже самые бездушные теории бессознательно оказались вынужденными перенестись в царство морали: как, например, объяснить действие какой-либо победы, не принимая во внимание ее моральное воздействие? Поэтому большая часть явлений, которые мы будем рассматривать в этой книге, состоят наполовину из физических, наполовину из моральных причин и следствий. Можно сказать, что физические явления подобны деревянной рукоятке, тогда как моральные представляют собой отточенный клинок, выкованный из благородного металла.
Ценность
