маленькой иконки Божией Матери «Скоропослушница». Ольга узнала о ней сразу после крещения в Муроме. Туда ее с будущим мужем Сергеем позвали друзья. Ни о благоверных Петре и Февронии, ни о том, что там находятся их мощи, никто из них не имел никакого представления. Впрочем, что такое мощи, они тогда тоже не знали.
О.Ч.: Не было осознанного решения, что я еду туда, чтобы выйти замуж, как обычно все делают. Мы даже вообще об этом не думали, честно говоря. Мы просто поехали на интересную экскурсию с друзьями. Это был 1994 год.
О.Ч.: И вот там меня рассказ насчет «Скоропослушницы» просто зацепил как человека, потому что она очень быстро исполняет желания, которые искренне идут от сердца. Я ее в сумке носила, ну, так вот вышло, просто мне было как-то спокойно, что со мной всегда эта икона.
Маленькая икона Божией Матери стала первой в ее самодельном домашнем иконостасе. Сейчас на нем почти нет пустого места, все занято любимыми, дорогими сердцу образами.
О.Ч.: И еще одна потом появилась – «Помощь в родах». Потом мне еще надарили других. И я решилась все это как-то оформить. Нельзя, чтобы все было разрозненно и разбросано, неуважение получается к религии. Ведь каждая икона мне дорога и для меня что-то значит.
Скорых чудес, впрочем, от первой своей иконы она не помнит, возможно, потому, что в памяти осталось главное чудо Божией Матери «Скоропослушницы» – это спасение в страшном теракте.
О.Ч.: Это было очень злое, очень опасное для меня и очень-очень тяжелое событие. Если можно представить ад на земле, наверное, это он и был. Представьте, трое суток постоянного унижения, постоянной жизни в смертельном страхе, постоянной угрозе твоей жизни, всегда – от падающих гранат до случайных пуль.
За 18 лет здание Театрального центра на Дубровке ничуть, по словам Ольги, не изменилось. Разве что нет баннера с ярким названием мюзикла над входом, и в самом здании теперь магазины и фитнес-зал.
Над входом были натянуты специальные конструкции, и на них было написано «Норд-Ост». Сейчас это как-то проржавело немножко все, но конструкции все те же остались.
О.Ч.: Я плохо помню, как меня выносили по ступенькам из здания центра, потому что я была в коме и очнулась только в больнице. Но я помню, по каким ступенькам я туда заходила.
Еще она помнит, что во время антракта хотела уйти – спектакль не понравился, да и все время в первом отделении было как-то неспокойно.
О.Ч.: Я действительно хотела уйти. У меня внутренняя интуиция какая-то работала, намекала мне, что надо сбежать оттуда. Уже и свет погас, второе действие должно начаться, а я все переворачиваю, рассматриваю какие-то рекламные старинные плакаты, которые продавали в фойе.
О.Ч.: Мне муж говорит: «Ну, все, давай пойдем». Я отвечаю: «Сережа, может, домой?» Я еще торт тогда поела с кофейком. Мы так удачно это все сделали, прямо как чувствовала, что трое суток голодать буду. Он мне говорит: «Ну, вроде как за билеты заплачено, давай все-таки досмотрим».
