по пыльной дороге. От этого простого звука на душе стало еще легче: Вольфганг даже улыбнулся. Не так уж беспросветен был его путь. Рихард оставался жив, на поясе висели меч и скипетр, в сумке покоилось несколько свертков с целебными порошками. Солнце вальяжно направлялось к зениту, взбираясь все выше по восточной стороне небосклона. Рядом ехали двое существ, которых он уже готов был назвать друзьями – во всяком случае, не оставалось сомнений, что в случае опасности спину они ему прикроют.
– Вечером будет дождь, – нарушил молчание орк, ритмично покачиваясь в такт шагам лошади. – Сильный. Ливень. Буря.
– Откуда знаешь? – спросил ехидно Роргар. – Зверушка поделилась секретом?
– Знаю. – Гром-Шог ткнул когтистым пальцем куда-то в сторону Карраз-Гула. – Хмурые облака на краю неба.
Прищурившись, рыцарь и гном некоторое время вглядывались в горизонт.
– Ни винта не вижу, – признался Скалогрыз. – Тебе показалось, Рваная Морда.
– Будет буря, – повторил орк. – Точно.
– Я тоже ничего не разглядел, – сказал Вольфганг. – Но верю тебе. Будем надеяться, что успеем добраться до крепости алхимиков к тому времени, как начнется. Там выспимся.
– С небом все в полном порядке, – встрял Роргар. – Я, может, и глух, но со зрением у меня пока нет проблем.
Вольфганг ухмыльнулся. Зеленокожий житель степей и пустошей наверняка не ошибался. Но даже угроза приближающейся бури не могла испортить хорошее настроение, завладевшее рыцарем, не могла затушить отчаянную, и оттого еще более яркую надежду на счастливое окончание всех злоключений. Впрочем, как вскоре выяснилось, задача эта вовсе не была невыполнимой.
В деревню они въехали меньше чем через час. Ничего удивительного: конюшни не ставят на дорогах просто так – рядом обязательно должно находиться селение. Называлось оно без изысков: Три Сосны. Там, где тракт, пройдя сквозь широко распахнутые дубовые ворота, превращался в главную улицу деревни, действительно возвышались три огромных, древних лесных великанши. Палая хвоя вокруг них образовывала толстый, плотный ковер, полностью гасивший стук копыт.
Здесь вообще не было звуков. Птичье щебетание осталось где-то позади, ветер стих, и обычные лесные шорохи растворились в густой, вязкой тишине, от которой глубоко в груди возникало ледяное предчувствие ужаса.
Дома, неровными рядами тянувшиеся по обе стороны дороги, не выглядели жертвами катастрофы. Вольфгангу уже приходилось проходить через села, пожранные повальным безумием. Он хорошо помнил обугленные остовы строений, среди которых обвиняюще застыли закопченные печи, помнил разлагающиеся трупы на ступеньках, останки людей, убитых соседями или своими же родными, помнил стаи воронья, кружащие над замшелыми крышами. Здесь ничего этого не было. Ни тел, ни выбитых окон, ни следов пожара. Деревня выглядела мирно и спокойно. Приветливо распахнутые ставни, аккуратно
