мягко скажем, был не готов к таким переменам, да и я – тоже.
Не знаю, почему, но лет до двадцати пяти я была очень несамостоятельной девушкой, по любому поводу обращалась к сестре, не могла сама сходить даже на собеседование. Была очень не уверена в своих способностях, силах.
Сейчас я думаю, возможно, это влияние школы.
Мне было скучно учиться, поэтому я многого не понимала и чувствовала себя неумехой, что ли. А рядом еще пример – сестра, вся такая положительная, отличница, рисует хорошо, почерк красивый, хорошо одевается, отличный вкус и так далее. Я, наверное, рядом с ней себя чувствовала какой-то непутевой, да и она в меня это вбивала с детства – мамиными лифчиками, била меня ими.
Они были с пластмассовыми застежками, было очень больно. Еще в коридор постоянно выгоняла, перевоспитываться, даже соседи к этому привыкли – говорили: «Что, опять стоишь?».
Так вот, поэтому я была неуверенной девушкой, которая совсем не знала, что с этим делать.
Мама узнала, что я беременна, когда у меня уже было месяцев шесть, а друзья – когда родила.
Была осень, я ходила в балахоне и комбинезоне и была совсем худая, поэтому было особо незаметно.
С Игорем мы продолжали встречаться, но так до конца и было непонятно, что делать и как поступить.
Все решилось само собой…
Игорь, как положено отцу семейства, отправил меня в больницу и наконец-то решился на активные действия, и, пока я лежала в больнице и выбирала имя сыну, родители Игоря пришли к моим родителям свататься, поэтому в день выписки у нас были и смотрины, и помолвка, которая закончилась танцами моей восьмидесятилетней бабушки, пением хором и благополучным выпроваживанием гостей к полуночи.
И зажили мы счастливо, но только недолго…
Потом еще была свадьба, похожая на помолвку, с которой мы благополучно сбежали от гостей с маленьким ребенком.
Бабули веселились от души…
Да, имя сынуле дали Артем. Спасибо большое, Андрюша, за имя…
После выхода фильма «Жестокий романс» я была влюблена в Никиту Михалкова, как и вся женская половина СССР, и поэтому решила, что непременно назову сына Никитой, так как имя мне тоже очень нравилось, но когда мне принесли сына, я на него посмотрела – ну какой же это Никита?
Это имя ему никак не подходило. Я перебрала все известные имена, Игорь предлагал какие-то, Серега что-то советовал, а потом пришел Андрей и принес листок с выписанными именами, наверное, из какой-то книги имен, откуда, не знаю, и когда я увидела имя Артем, сразу поняла, что это имя сына, и с возрастом я только все больше убеждалась, как ему подходит это имя. Он в меру строг, обаятелен, интеллигентен, в то же время с чувством юмора, воспитан – все это в нем и в имени.
Продолжение…
Мы были людьми восьмидесятых – в этом, наверное, была наша проблема.
После всех этих запретов захотелось свободы, даже вседозволенности… Вот и дорвались.
Я думаю, мало кого из людей, живших в СССР, в те годы не коснулась рука «дури». Во всех
