oysgishyiben может означать просто-напросто «переписала», а Хава Турнянски представила убедительные доказательства того, что знакомство Гликль с сочинениями на древнееврейском происходило в основном устно либо через многочисленные издания на идише79. Но откуда бы она ни брала материал, Гликль бас Иуда Лейб приводит цитаты из самых разных книг Священного Писания и Талмуда. Хотя она не удостоилась похвалы, которой Леон Модена наградил свою тетушку Фиоретту (он назвал ее «весьма осведомленной в Торе и Талмуде»), и не прославилась талмудической мудростью, как Ревекка бас Меир Тиктинер, в поминальной записи о ней Гликль именуют melumedet («ученой») в вопросах этики и норм поведения. Это был редкий комплимент, поскольку в сотнях просмотренных мной некрологов чаще всего вспоминают благочестие, милосердие и высокую нравственность мецских евреек и лишь считаные разы их хвалят за «мудрость сердца», «приверженность ученым занятиям» или за то, что они «ежедневно прочитывали всю Псалтирь и комментарии к ней»80.
Весьма вероятно, что, помимо книг на хорошо ей известном идише и, возможно, отдельных более трудоемких древнееврейских текстов, Гликль читала издания на верхненемецком языке, печатавшиеся готическим шрифтом. Она не удовлетворяет нашего любопытства по этому поводу, так как, по примеру современников-евреев, пользуется словом Taytsh для обозначения и своего родного наречия, и обычного немецкого с присущими ему разговорными формами и собственной азбукой для письма81. (В противовес им современники-христиане подчеркивали различия. «Их Teutschen очень undeutsch и малопонятен», – жаловался Кристоф Хельвиг, переводя истории из Mayse Bukh с идиша на немецкий. «Вы увидите серьезные различия между Juden-Teutsch и wahren Teutsch, т. е. подлинным немецким, между Juden-Teutsch и нашим Teutsch», – писал в 1699 г. Иоганн Кристоф Вагензайль, обращаясь к читателям своей книги об идише82.)
В пользу того, что Гликль читала кое-что по-немецки, есть свидетельства двоякого рода. Во-первых, она называет Карла Великого «могущественным императором, о чем можно прочесть во всех Teutsche bukher»83. Далее она рассказывает про Карла Великого и византийскую императрицу Ирину историю, не входившую в состав еврейских средневековых легенд о Карле, поскольку те касались в основном его взаимоотношений с иудеями84. Скорее Гликль довольно подробно излагает рассказ, первоначально записанный по-гречески в начале IX в. и вскоре перешедший в латинские рукописи. В печатных источниках он в различных вариантах стал появляться по-латински на рубеже XVI–XVII вв. (в изложении сначала иезуита, затем доминиканца и других ученых мужей), откуда его и заимствовали немецкие книги очерков по «всеобщей истории», не раз печатавшиеся в XVII в. типографиями таких городов, как Нюрнберг и Гамбург85. Таким образом, вполне вероятно, что под Taytshe bukher Гликль разумела немецкие книги и что она прочитала предание об императрице Ирине в каком-нибудь популярном издании по истории, купленном, скажем,
Chava Turniansky, «Literary Sources in the Memoirs of Glikl Hamel [in Yiddish]», in Israel Bartal, Ezra Mendelsohn, and Chava Turniansky,
О широком употреблении Гликль аллюзий можно судить по примечаниям к ее автобиографии в издании Кауфманна. Leon,
Weinreich,
Helwig,
KM, S. 94; PM, S. 86–87; AL, p. 52.
A. Grabois, «Le souvenir et la légende de Charlemagne dans les textes hébraïques médiévaux»,
Рассказ Гликль о Карле Великом и его предложении руки константинопольской императрице Ирине, а также о последующем свержении и высылке Ирины основан на одном-единственном современном источнике: греческой «Хронографии» Феофана (ум. ок. 807), см.:
