зале вдруг стало невыносимо жарко.
– Я знаю мастера Дэррека: он приятный человек, только совсем не похож на героя. – Сглотнув, бард попытался успокоиться. – Сперва я было подумал, что он вроде писаря, а оказалось, тоже из отряда.
– Не зря говорят: всё не то, чем кажется… – Брендалин посмотрела на него с лукавой улыбкой, и Элмерик утонул в её глазах. От девушки пахло цветами и луговыми травами, и эти ароматы кружили голову.
В горле у него пересохло, сердце забилось чаще. Признаться, прежде бард не испытывал подобной неловкости даже при виде писаных красавиц. Наверное, потому, что ни одна из них не нравилась ему так сильно? Хотя с той же Ивалинн из таверны в Каэрлеоне они однажды процеловались весь вечер, но всё это было так давно – будто в прошлой жизни. С тех пор Элмерик ни разу не бывал в столице.
То, что с ним творилось, походило на наваждение. Стоило барду увидеть Брендалин, как он начинал глупо улыбаться, а уж если девушка сама обращалась к нему, то чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Всей душой Элмерику хотелось верить, что внимание Брендалин является признаком благосклонности, а не просто вежливостью. Ему нужно было лишь побороть смущение, чтобы подтвердить свои догадки. Что, если, например, пригласить её на прогулку после уроков? Пройтись вдвоём до деревни и обратно. Откажет – невелика беда, от этого ещё никто не умирал (так он себя убеждал). Зато если согласится – это почти свидание.
Бард вытер вспотевшие ладони о штаны и вдохнул побольше воздуха, перед тем как сказать:
– Я тут подумал… мы могли бы…
– А ну тише там! – шикнул мастер Патрик, оборвав его на полуслове. – Я говорю – остальные молчат, ясно?
От обиды Элмерик закусил губу. Значит, Мартину можно шушукаться, да? Смелость, бурлившая в крови, как пузырьки в кувшине сидра, от окрика исчезла бесследно. Бард пробормотал под нос извинения, но мельник уже не смотрел в их сторону.
– Хочу напомнить, что все, кто ныне находится под крылом у Соколов, равны. Ваша одарённость в колдовском деле не зависит от чистоты крови. Здесь, на мельнице, благородные и низкорождённые едят за одним столом, спят в одной комнате и постигают одинаковые премудрости. Ваше прошлое никого не интересует. И даже цепь смертного приговора не касается никого, кроме той, кто её носит. А также того, кто принял её в отряд под свою поруку. Чтобы впредь к этому не возвращаться, попрошу вас обойтись без глупых ссор! – Мельник выдал всё это на одном дыхании, зло и резко; в некоторых словах стал заметен его прежде неразличимый холмогорский говор.
Элмерик украдкой глянул на Келликейт; девушка сидела с совершенно невозмутимым видом и внимательно слушала мастера Патрика, будто бы не о ней говорили вовсе. Не удержавшись, бард бросил взгляд и на Джеримэйна – вот кто на мельнице главный задира. Никаких ссор? Ага, как же… Бард был даже готов не лезть первым, если бы его соперник согласился вести себя прилично. Но на это рассчитывать
