в кафанах местных.
– А я согласна с Яковом! – доносится сверху, – если мы твердо решим туда ехать, у нас все получится.
– Скучно в этой Америке… – картинно зевает Милош.
– Ты что был там?!
– Был как-то… проездом.
– Проездом! И куда же ты ездил? С Гренландии в Антарктиду? – снова подтрунивает Йожин.
– Да нет, так… Отца сопровождал. На пару дней в Нью-Йорке останавливались, а потом снова на пароход. Обычный портовый городок… Так что ничего особенного там нет, увы – загадочно произносит Милош, томно поглядывая на Славицу. Затем устало достает дорогой австрийский портсигар, и вынимает тонкую сигарету.
На девушку это не производит никакого впечатления, так как снизу доносится глухой, но отчетливый скрежет металла. Внезапный, он обращает внимание всей компании, приглушая все междуусобные разговоры. В цеху становится тихо. В замирающей тиши еще слышнее как лязгает тяжелый засов входной двери.
Проходит несколько секунд напряженного прислушивания, в этом состоянии всю компанию покрывает всеобщий мрак.
Раздается выдохи изумления и тревожное перешептывание. Слабый свет сумерек из крошечных окон лишь понемногу освещает большое помещение цеха. Находящийся у окна Лука, вглядывается в темноту вечера.
Джура же встает первым на ноги и стремительно направляется к выходу. За ним, безмолвно, синхронно, и не сообщаясь, встают Кристиян, Талэйта и Вукашин. Последними, не выпуская бокалов, выходят Яков и Йожин.
– Кто это может быть? – беспокойно озирается Славица, явно намереваясь последовать за ушедшими, но не решающаяся.
– Благодарные зрители, моя дорогая. Хотят присоединиться к нашему празднику, отметить шливовицей твою прекрасную игру, – шутит Милош, одиноко улыбаясь, среди серьезных и напряженных лиц.
– Там кто-то выкорчевывает нам двери. Вряд ли им так уж понравилось наше выступление – грустно оброняет Тияна. – Пойдемте вместе посмотрим.
– Да-да, пойдемте все вместе, – подхватывает Славица, спрыгивая с места.
Тем временем, Лука, резко отходит от окна, вздыхает и обеспокоенно озирается.
– Нам лучше уйти. Кажется, это те самые… палилульцы.
– Кто?
– Палилульцы. Хозяева фабрики.
– Что ж мы стоим? – восклицает Славица, – побежали!
– Вот и я о том же – соглашается Лука. – Бежим!
И оставшаяся четверка, поспешно скрывается в темноте дверного проема.
Топот ног, спускающихся по узкому лестничному коридору, заглушает короткие, сбивчивые переговоры, оброняемые на ходу. На втором пролете раздается мужской возглас, затем шаги стихают, и где-то на фоне становится слышно, как с шумом закрывается дверь.
В темноте различимо только дыхание, судорожное, нервное, безуспешно пытающееся стать приглушеннее.
– Куда дальше? – раздается во тьме девчачий голос
– К черному входу, – отвечает ей тишина.
