отмечали юбилей начальника их ремонтного отдела, и Вася, изрядно захмелевший, подъехал к дому довольно поздно. Вылезая из такси, больно стукнулся головой и, потирая шишку и слегка матерясь, поплелся к подъезду. До квартиры добрался уже из последних сил.
Стянув свитер, он, пошатываясь, направился в ванную, ополоснул водой пылающие щеки, и, на ходу раздевшись, рухнул на кровать.
Ночью пришлось вставать пару раз, видимо перебрал, все время хотелось пить. Наутро он встретился с зеркалом.
– Ну и рожа, – спокойно и лаконично сказало оно.
– Не твое дело.
– Да уж…
Они помолчали.
– Почем синяк?
– За бесплатно, – Вася потрогал шишку на лбу, чуть налившуюся за ночь синевой, и взял зубную щетку.
– Когда меня заменять будешь, изверг? – зеркало как будто морщилось от запаха, исходившего от Васи.
– А что, нависелось уже, хочешь отдохнуть?
– Да. Что-то мне надоело на тебя смотреть. Неубранный ты какой-то, да и в доме больше никого нет, не на кого порадоваться.
– Я тебя соседке отдам, там нарадуешься – уйма народу.
– И, пожалуйста, мне там лучше будет.
Вечером зашла соседка. Женщина простая, без особых запросов, работала поварихой, а трое ее пацанов громили подъезд каждый год. Один из них как раз пришел с маманей – посмотреть, что в дом тащить придется.
– Это что это ты удумал? – сказало зеркало, когда те вышли ненадолго.
– А что тебе не нравится?
– Неблагодарный ты человек, Вася. Это где же это видано, чтобы престарелое зеркало к таким хулиганам отдавать. Ты же посмотри, на мне ни одной осколинки нет. А рама-то какая, как у картины. Где сейчас такую найдешь? Слушай, Вась, может, передумаешь, а? Ну, вспылили, погорячились. Ты же хороший человек, Вась, даже такой… Необыкновеннейший…
– Ага! Заговорило!
– Правда, правда. Ты, Вася, – необыкновенный человек. Все в тебе ладно: и фигура, и характер не буйный, не то, что некоторые… – зеркало многозначительно помолчало, и уже как-то безнадежно добавило, – в общем, всем ты хорош, Вася.
– Слышь, ты… это… – Василию стало не по себе, – я вообще ничего не понимаю. Тьфу, ты, едрена корень. Щас, дай подумать.
Вернулась мамаша с сыном, Василий остановил их у двери.
– Знаешь, Тимофевна… короче, тут такое дело, ты погоди пока. Это бабкино зеркало, может, сестра захочет взять. Я как-то не спросил, не подумал. Так, что извини. Потом узнаю, и тогда… потом Тимофеевна. Хорошо?
– Да что ты, Вась, дело хозяйское. Потом, так потом.
– Ага. Давай, Тимофевна, пока, значит. А ты, куда поперся? – прикрикнул он на наглого мальчишку тринадцати лет, который прошмыгнул мимо него и начал строить рожицы возле зеркала.
Василий схватил его за шиворот и поволок к двери. Мамаша никак не отреагировала, видимо, сама так часто делала.
– На вот, Тимофевна,
