Данила обернулся и едва не присвистнул от неожиданности. Обладательница приятного голоса была не совсем женщиной. Вернее, совсем даже не женщиной…
Добела осветленные волосы до плеч, серьга в ухе, подведенные глаза и губки «бантиком» кокетливо намекали на то, что принадлежат они даме, но брутального кроя кожаный плащ, кадык и щетина были куда убедительнее. От недоброго предчувствия желудок заныл еще сильнее. Что это за чудо пожаловало?!
– Ну, я Данила, – сказал он не слишком приветливо. – А ты что такое?
– Я не «что такое», пупсик. – Чудо заправило за ухо осветленную прядь. – Я «кто такой». Позволь представиться, Эдуард Феоктистов – арт-директор клуба «Основной инстинкт». Если мы с тобой подружимся, а у тебя есть для этого все шансы, сможешь называть меня просто Эд.
– Шел бы ты отсюда, Эд, – буркнул Данила и украдкой осмотрелся в поисках свидетелей его нечаянного позора.
– Как это – шел бы отсюда?! – усмехнулся собеседник и, грациозно перемахнув через спинку скамейки, уселся рядом. Даже слишком рядом…
Данила поморщился и с многозначительной гримасой отодвинулся на максимально возможное расстояние.
Эд понимающе усмехнулся, подобрал со скамейки мертвый кленовый лист, посмотрел на Данилу со смесью интереса и жалости.
– Может, все-таки поговорим о деле, пупсик, а уже потом я пойду?
– Еще раз назовешь меня пупсиком, и я тебе что-нибудь сломаю, – пообещал Данила, разглядывая ободранные носки своих ботинок.
– Ой, какие мы грозные! Я уже трепещу! – На размалеванной роже насмешливо блеснули по-цыгански черные глаза. – Ты меня, пупсик, не пугай. Я, видишь ли, пуганый. Ну, будем разговоры разговаривать?
И было в его враз лишившемся мягких женских ноток голосе что-то такое, что заставило Данилу остаться.
– Ну? – с вызовом спросил он.
– Курточка-то дерматиновая. – Двумя пальцами Эд брезгливо взялся за рукав Даниловой куртки.
– Ты пришел мою одежду обсудить?
– И одежду в том числе. Обрати внимание на мой плащ – мэйд ин «не наше». Стоит две тыщи баксов. Хочешь себе такой же?
– Не хочу! – Данила уже собирался встать, когда на плечо легла неожиданно тяжелая ладонь.
– Не кипятись, парень. – У Эда были твердые как камень пальцы, а во всем его облике не осталось и следа от былой мягкости. Даже губки «бантиком» вытянулись вдруг в жесткую, совсем не кокетливую линию.
– Убери руку, – процедил Данила.
– Уберу, не волнуйся. – Эд хищно улыбнулся, блеснув идеально ровными, какими-то неестественно белыми зубами. – Я хочу предложить тебе работу, очень хорошо оплачиваемую работу. У тебя прекрасные внешние данные, ты будешь иметь успех.
– Что за работа? – Данила уже десять раз пожалел, что ввязался в этот разговор, но раз уж ввязался…
– О! – Эд закатил
