заморгала глазами. Что она имеет в виду?
– Очень хорошо. Продолжайте и дальше прикидываться дурочкой. Мне только что звонил наш аудитор. В балансе полно ошибок. В таком виде его невозможно отправлять на внешний аудит. Вообще непонятно, как вам удалось допустить столько ляпов, и каких! Повторяю свой вопрос: что на вас нашло?
Слова потрескивали где-то на обочине ее сознания, не до конца проникая в мозг. Она понимала, что женщина рассержена, но причина негодования от нее ускользала, да и, честно говоря, была ей безразлична.
Она посмотрела в окно, затем перевела взгляд на свои пальцы.
– Что с вами творится, Розелина? – спросила начальница, с неожиданной силой беря ее за руку.
Она вскинула было руку, защищая лицо, но тут же уронила ее.
Начальница покраснела и выпустила ее руку, словно обжегшись.
– Вы что, подумали, что я могу вас ударить? – совсем другим голосом спросила она.
Розелина не ответила, горько сожалея, что бессознательным жестом выдала себя.
У женщины смешно скривилось лицо и раздулись ноздри.
– У вас свитер весь в пятнах. От вас пахнет потом. Вы ни с кем не разговариваете. Вы перестали за собой следить. На вас это совсем не похоже. Розелина! Вы меня слышите? Что с вами происходит?
Она покачала головой. Надо что-нибудь ответить, иначе от нее не отцепятся.
Женщина по-прежнему не сводила с нее глаз. Она больше не выглядела сердитой, скорее – озабоченной.
– Розелина, вы не хотите со мной разговаривать? Не хотите сказать, что с вами случилось?
Она напряглась, сообразив, что угодила в ловушку. Рассказать о том, что с ней случилось? Это казалось настолько немыслимым, что почти развеселило ее. Прежняя Розелина наверняка залилась бы громким хохотом. Нельзя. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы начальница догадалась, что на самом деле происходит. Розелина сама не понимала почему, но твердо знала: надо во что бы то ни стало избавиться от этого внимательного, пронизывающего, почти плотоядного взгляда. Надо бежать. Это придало ей сил, и она сумела выдавить из себя подобие улыбки. У нее было такое чувство, будто она вообще разучилась говорить. Язык в пересохшем рту стал тяжелым, как гиря.
– Я не очень хорошо себя чувствую, – наконец пробормотала она.
Неловко развернулась, на ощупь нашла дверную ручку и вышла в коридор, каждую секунду опасаясь, что начальница нагонит ее и прикажет вернуться в кабинет.
На минутку заглянула в свою комнату – забрать сумку и куртку.
Она не помнила, как добралась до дому. Дома никого не было. Она и в самом деле паршиво себя чувствовала. Настолько паршиво, что уже не справлялась с работой. Последняя ниточка, связывавшая ее с реальным миром, истончалась на глазах.
Она легла на бок, подтянула коленки к груди и провалилась в сон.
Глава 10
Руссель заставил Мартена прождать добрых десять
