тоже тройка еле-еле, не помню я… – жалобно простонал двоечник.
– Введите время, – повторила маска.
– Вот же зараза! – Генка даже кулаком по коленке стукнул от досады. – Ну, ладно, чтоб давно было! Восемнадцатый век! Подойдет?
– Введите точный год. – Голос, казалось, ничто не могло вывести из себя. Хуже директора Хурси, честно говоря.
– Ну, ты замаял уже вконец, ты меня уже пятьдесят раз спросил!
– Принято, год 1750, введите день.
– Ох, как же я устал, – мальчик присел на корточки. – Отвянь, а, бронзулетка чертова! Ладно, сегодняшний день, вот сегодня какое число?
– Принято, – с налетом язвительности проговорила маска. – Год 1750, месяц март, число первое! Санкт-Петербург, смотровой плац Семеновского полка. – И с насмешливой ехидцей пояснила: – Будущая Пионерская площадь, между прочим. Вы на месте!
Тут все закрутилось у него перед глазами, как в кино, когда в обратную сторону мотают. Все быстрее, быстрее, а потом – бац, и стоп. Генка с налета даже с корточек свалился, и лбом об пол – бабах! И тишина…
Новобранец
Чувствует Генка Шишкин, что его трясет кто-то. Открывает он глаза и ничего понять не может. Сидит он на корточках на гарнизонном плацу, недалеко от него солдаты в чудной форме маршируют, а напротив самого Генки стоит невысокий сухонький офицерик с прутом в руке. Генка только успел пластинку с дыркой в кулаке спрятать.
– Ты кто?
– Я Шишкин.
Тщедушный военный брови согнул, губы сдвинул в точку и неодобрительно покачал головой. А потом прутиком Генкин костюмчик ковырнул.
– Недоросль Шишкин! Это кто ж тебе и в какой швальне мундир пошил? Отвечать!
Мальчик испуганно приподнялся и одернул пиджачок.
– Чего? Какой мундир? – чуть заикаясь, пробормотал он. – Да не знаю я ничего!
Военный аж в ладоши захлопал – так обрадовался. Было видно, что ему так давно уже никто не отвечал. А потом счастливо засмеялся. Хотя Генка ничего смешного и не сказал.
– Ага, немогузнайка! Прошка, розги неси, – звонко прокричал офицерик, – рекрута учить будем.
Мигом подлетел здоровенный детина в мундире с пуком прутьев и Шишкина хвать за шкирку. И преданными глазами своего начальника ест. Кивнул, зубом цыкнул и поволок мальчонку в сторону.
Через секунду новоявленный рекрут уже лежал на расстеленной рогоже, ничего не понимая.
– Это мы завсегда рады стараться, Александр Васильевич, – басом пророкотал детина и зычно гаркнул на Шишкина: – Скидавай портки казенные, неуч! Эх, задам тебе, недотепа, ума, да в заднюю калитку!
Все, что сейчас происходило, никак не умещалось в Генкиной голове. Еще минуту назад он сидел в пустом гулком зале и разговаривал с маской из бронзового глаза. А теперь его, очевидно, приготовились пороть. То есть вместо шланга от стиральной машины теперь прутьями стегать будут!
– Детей бить нельзя! – заверещал Генка. – Я в ювенальную юстицию
