Оруэлл, которые писали о них в своих романах «О дивный новый мир» (1932) и «1984» (1949). Казалось, что с окончанием холодной войны в 1989 году возникает реальная надежда на то, что все подобные катастрофы теперь позади, что мы подошли к «концу истории» и вступили в эпоху перманентной утопии. На самом деле мы стоим сейчас перед вполне реальной перспективой наступления нашей собственной очень своеобразной антиутопии.
На новые тревоги не замедлили отозваться старые идеологии, которые тащат нас назад, к неоправданно жесткой конфронтации левых и правых с ее затасканной терминологией. Идеология подсовывает нам соблазнительно простую комбинацию несложных моральных решений и очевидных истин и универсальный инструментарий анализа, сулящий верные ответы на любые вопросы. Возрождаемые сегодня идеологии: марксизм, родившийся в XIX веке, фашизм, возникший в XX веке, и религиозный фундаментализм, господствовавший в XVII веке, – давно принесли во многих странах свои трагические плоды. Поскольку все идеологии потерпели крах, они растеряли большинство сторонников, а политических идеологов, способных повести их к новому возрождению, почти не осталось. Уцелевшие принадлежали к крохотным осколкам прежних организаций – это были люди, слишком склонные к параноидальной психологии культа и обладающие слишком зашоренным сознанием, чтобы осознать всю реальность исторического краха их идей. В течение десятилетия, предшествовавшего падению коммунизма в 1989 году, последние марксисты, остававшиеся в мире, воображали, что они живут в эпоху «позднего капитализма». Сегодня память общества об этом крахе стерлась настолько, что возникли условия для возрождения марксизма и книжные рынки наводнены новыми книгами на старую тему[5].
В совращении масс с идеологами соперничает другая порода политиков: харизматические популисты. Популисты воздерживаются даже от элементарнейших логических построений идеологии и немедленно переходят к решениям, которые кажутся людям верными первые пару минут. Таким образом, их подход состоит в том, чтобы отвлечь избирателей от более серьезных размышлений, подсунув им вместо этого ряд ярких картинок. Лидеры, обладающие подобными талантами, приходят в политику совсем из другой области – из крохотного круга медийных знаменитостей.
Хотя популярность идеологов и популистов подпитывается тревогами и гневом, порождаемыми новыми разломами в обществе, они не в состоянии предложить людям реальный выход. Эти разломы – вовсе не повторение прошлого, а сложные новые явления. Однако применение на практике знахарских рецептов и снадобий, которыми с таким пылом торгуют эти политики, может принести колоссальный вред. Для болезненных процессов, развивающихся в нашем обществе, есть действенные средства, но их нельзя получить ни из морального пафоса идеологии, ни из спонтанных озарений популистов. Их можно выработать только путем строгого анализа фактов, требующего прагматической трезвости.
См., например: Mason (2015), Мейсон (2016), а также мой обзор недавней литературы на эти темы в: Collier (2017a).
