я познакомился) отчитываюсь, что с таким-то мы, например, позавтракали. Не могу же я написать, что потратил на это тысячу франков…
– Разумеется, но чуть-чуть приписать было реально?
– Вполне.
– Немножко на одном китайце, капельку на втором…
– Это правда, но тогда их нужно много иметь. Короче, если успешно действуешь, внакладе никак не останешься – вот что я имею в виду.
– Хорошо, а разве за счет оплаты резидентуры поправить свое финансовое положение было нельзя? Заплатил, к примеру, агенту тысячу франков, а в отчете указал – две: кто проверит?
– Это легко проверялось, и, если схватили бы за руку, очень, очень и очень нехорошо бы пришлось.
– Ну что – убили бы?
– Не пощадили бы точно. Пойми: для офицеров зарубежная командировка длилась три года (за исключением резидентов, которые там могли находиться бессрочно). Отбыв положенное время, я свою агентуру передаю следующему товарищу, который у меня принимает дела, и он может покалякать с моим мужиком по душам: «Слушай, а тебе тут пять тысяч платили…». Тот удивится: «Что-то не припоминаю такого…».
– Понятно…
– На этом можно было крепко попасться, поэтому лично я не мелочился. Не случайно же после того, как отбыл командировку, мне четвертый добавили год, а потом – в качестве особого исключения! – на пятый оставили, и что бы там ни говорили: мол, плохо работал, такой-сякой, – это только слова. Чтобы командировку продлили, нужно было иметь много друзей, ведь если у тебя один, два или три друга, за тобой легко уследить, а когда их десятки, контрразведка в растерянности. Она, разумеется, понимает, что один из них транслятор, но кто?
– «Все крупные шпионские скандалы, – сказал ты в одном из интервью, – связаны с банальной продажей агентуры»…
– Подтверждаю.
– А как вообще вербуют людей? Что это за наука?
– Это не наука – искусство (Смеется.).
– Ты сам-то многих завербовал?
– Этот вопрос мы, с твоего позволения, без ответа оставим, потому что меня сразу же обвинят: сдает, мол, налево-направо… Да, вопрос поступил, но пропущен он мимо ушей – я это не обсуждаю, потому что никого не предал и никто меня в этом уличить не может. Если кто-либо утверждает: «Он сдал агентуру», отвечаю: «Ребята, Особого совещания здесь нет, тут нельзя ухватить человека и на “Дальстрой” отправить. Если бы я кого-нибудь сдал, вспыхнул бы шпионский скандал: кого-то бы точно судили, а если бы никого не вербовал и с агентурой своей не работал, три года продержаться в Женеве не смог бы – тем более четыре, и даже пять…».
– Ну, хорошо: вербовка – это не наука, а искусство. В чем же оно заключается?
– В том, чтобы кого-то привлечь на свою сторону. Что для этого нужно? Для начала вникнуть в его мир, найти какую-то слабину… Это как рыбная ловля где-нибудь на Днепре: сидишь, удочку с червячком закинул…
– …и рыбку поймал?
– Точно.
