ведутся переговоры с его родственниками – английским королем и немецким кайзером. Как позже выяснилось, переговоры и в самом деле были, но кузены отказались принять под свою опеку попавшего в беду собрата.
А вскоре грянул Октябрь! Большевики от идеи высылки царской семьи за границу тут же отказались, в то же время приняв совершенно нелогичное решение, телеграфировав начальнику охраны, что «у народа нет средств содержать царскую семью и советская власть может обеспечить бывшему царю только квартиру, отопление и солдатский паек». Но где? Тихий Тобольск комиссары посчитали неподходящим местом и решили перевезти Романовых в бурлящий революционными митингами Екатеринбург.
Так случилось, что об этом узнала группа монархически настроенных офицеров. Они составили план нападения на обоз, в котором будут перевозить царскую семью, но каким-то образом об этом узнали чекисты. И знаете, что они придумали: с первым обозом отправили Николая, его жену и дочь Татьяну, а всех остальных оставили в качестве заложников. При этом было заявлено, что если кто-то попытается отбить тех, кто поедет в первом обозе, то оставшихся в Тобольске расстреляют.
Проклиная всех и вся, нападение на обоз офицеры вынуждены были отменить. Так 17 апреля 1918 года Николай и вся его семья оказались в печально известном доме инженера Ипатьева, который с этого момента стал назваться Домом особого назначения. Тяготы переезда, дорожная тряска, невозможность выйти из саней и размять ноги так скверно подействовали на Алексея, что, добравшись до Екатеринбурга, он окончательно слег. Опухоль стала не просто большой, а огромной.
И тогда доктор Боткин, полагая, что среди представителей советской власти могут быть сердобольные люди, обратился к ним с письмом. Вот оно, предо мной, полное отчаяния, последнее в его жизни письмо этого мужественного и благородного человека.
«В областной исполнительный комитет, господину председателю.
Как врач, уже в течение десяти лет наблюдающий за здоровьем семьи Романовых вообще и Алексея Николаевича в частности, обращаюсь к Вам со следующей усерднейшей просьбой. Алексей Николаевич подвержен страданиям суставов под влиянием ушибов, совершенно неизбежных у мальчика его возраста, сопровождающихся выпотеванием в них жидкости и жесточайшими вследствие этого болями. День и ночь в таких случаях мальчик так невыразимо страдает, что никто из ближайших родных не в силах долго выдержать ухода за ним. Моих угасающих сил тоже не хватает.
Состоящий при больном Клим Нагорный, после нескольких бессонных и полных мучений ночей, буквально валится с ног. Иногда ему помогают учителя Алексея Николаевича г-н Гиббс и г-н Жильяр, который уже семь лет находится при нем неотлучно и к которому Алексей Николаевич очень привязался. Оба преподавателя являются для Алексея Николаевича совершенно незаменимыми, и я как врач должен признать, что они зачастую приносят более облегчения больному, чем медицинские средства, запас которых для таких случаев, к сожалению, крайне ограничен.
Ввиду
