style="font-size:15px;"> – Что такое сосенка?
– Ну, такое дерево. Елка или лиственница… Черт! Точно не знаю, я ведь не ботаник.
– Ты меня опять обманываешь. Я видела настоящие деревья в музее в Детройте и знаю, что у них должны быть листья. Я не такая темная.
– А у этих иголки. Давай двигайся быстрее.
Он проследовал дальше, не обращая внимания на очередные восклицания и вопросы полковника.
Потом они уселись в маленькой закусочной на Мосту Мира. После того как исчезли машины, мост оказался слишком широким для рикш, пролеток, и поэтому по бокам он был уставлен столиками. Легкий ветер, генерируемый гигантскими крыльями Монастырского острова, приятно холодил кожу. Тремя столиками далее в бешеном темпе наливались несколько арабов, на время отказавшихся от принципов ислама. Тут же, рядом с ними, какая-то среднего возраста женщина, поедая мороженое, успокаивала своего кокер-спаниеля, вознамерившегося было облаять Зорга. А в остальном вокруг них было пусто, сонно и как-то уж очень благополучно. Даже кельнер не заставил себя ждать.
– Добрый всем день. Чем могу служить?
– Эта пани из США. Может, стоит ее угостить салатом из свежих овощей, какое-нибудь вино… ладно, хорошо. Что-нибудь из Африки. И может, даже булку, только свеженькую, хрустящую, густо намазанную маслом. Ага, и прошу хорошо посыпать солью. Наша гостья всю жизнь ела синтетику. Ее язык не воспримет нерезкий вкус.
– Понимаю. Добавлю идиокамину.
– Нет-нет-нет. Никакой химии. – Вагнер слегка улыбнулся. – Понимаю, что это не покажется ей вкусным, однако… пусть хоть раз в жизни попробует натуральной пищи.
– Понимаю. Только… у этой пани будет… э-э-э-э-э… я извиняюсь, но после такой еды у нее будет…
– Делать нечего. Кроме всего прочего, она полковник морской пехоты. Как-нибудь выживет.
Еще Вагнер заказал себе виски, а для Зорга сырой рубленой свиной печенки и валериановых капель.
– Ты… Анджей. – Негритянка машинально прикоснулась к своему поясу. Наверняка там были зашиты золотые доллары. Они вполне могли произвести впечатление в Британии, может быть в Осло, слегка в Познани. Здесь же весь ее пояс стоил скромного обеда в такой забегаловке. – Во сколько это тебе обойдется?
– Не глупи. Я оплачу.
– Но все-таки сколько?
– Каких-нибудь сто двадцать, сто тридцать тысяч злотых.
– Сколько это на доллары?
– Два-три миллиона. Точно не скажу, поскольку на них нашу валюту не меняют.
Она тяжело вздохнула, поджала губы.
– Два-три миллиона. Столько я не потяну.
– Я тебя пригласил.
– Не глупи, – повторила она его слова. – Сколько ты зарабатываешь?
– Зося. Не имеет смысла сравнивать цены и заработки во Вроцлаве. Здесь эксклюзивные цены и небывало огромные зарплаты: для того, чтобы никто сюда не приезжал и не пытался совать нос в наши дела. Ты думаешь, люди не хотят жить в раю? Хотят. И чтобы нас не называли
