прибыли 90 женщин: «Милые персоны, молодые и неиспорченные… проданы с их согласия в качестве жен поселенцам по цене, равной стоимости переезда».
В эти ранние годы многие женщины, часто девочки-подростки, прибывали в качестве законтрактованных сервентов, и условия их жизни мало чем отличались от условий жизни рабынь, за исключением, пожалуй, лишь того, что срок действия договора ограничивался временными рамками. Они должны были послушно вести себя по отношению к хозяевам и хозяйкам. В книге «Работающие женщины Америки» под редакцией Р. Баксандолл, Л. Гордон и С. Реверби так описывается их положение: «Им мало платили и часто обращались с ними грубо и жестоко, лишая нормальной пищи и личной жизни. Разумеется, эти ужасные условия порождали сопротивление. Поскольку они жили в семьях, без особых контактов с другими себе подобными, законтрактованным сервентам был доступен один основной метод протеста – пассивное сопротивление, попытка выполнять как можно меньше работы и создание проблем хозяевам и хозяйкам. Конечно, хозяева и хозяйки воспринимали это несколько иначе: непокорное поведение слуг воспринималось ими как угрюмость, леность, недоброжелательность и глупость».
К примеру, в 1645 г. законодательное собрание Коннектикута постановило, чтобы некую «Сьюзан С. за непокорное отношение к хозяйке отправили в исправительный дом, заставили тяжело работать и кормили только хлебом, а также привели бы на следующий день, дабы прочесть ей публичное наставление, и делали бы это еженедельно, пока не будет получено иное распоряжение».
Сексуальное насилие хозяев над молодыми служанками стало обычным делом. Из судебных протоколов Виргинии и других колоний видно, что первых за это привлекали к суду, и есть основания предполагать, что такое происходило лишь в особо вопиющих случаях; гораздо чаще общественность ничего не знала о происшедшем.
В 1756 г. Элизабет Спригс писала отцу о своем порабощении: «То, как мы, несчастные англичане, страдаем здесь, вам в Англии и не представить, но пусть успокоит то, что я лишь одна из несчастных, работающая с утра до ночи, очень часто выполняя тяжелейшую работу, порой с единственной мыслью, что не одна я такая, часто связанная и избитая кнутом так, как вы бы не поступили с животным, питающаяся маисом с солью и завидующая даже многим неграм, с которыми обращались лучше; я же была почти нагая, без башмаков и чулок… единственный отдых, который нам доступен, – завернуться в одеяло и лечь на землю».
Какие бы ужасы ни представлялись во время перевозки черных невольников в Америку, их можно помножить применительно к чернокожим женщинам, которые часто составляли до трети живого груза. Работорговцы сообщали: «Я видел, как беременные женщины рожали младенцев, будучи прикованными к трупам, которых не убрали наши пьяные надсмотрщики… уложенные, как ложки, они рожали детей в едком запахе пота человеческого груза… На борту судна была молодая негритянка, прикованная к палубе, потерявшая рассудок вскоре после того, как ее
