деньги, покачал головой.
– Маловато будет.
Гитта с явной неохотой доплатила.
– Хорошо, – осклабился Хорёк Луи. – Теперь оставьте меня наедине с моей рюмкой.
На другой день, уже без велосипедов, прекрасная парочка прогулялась до «Артистического кафе». Посетителей было много. Судя по интеллектуальным разговорам, складывалось впечатление, что за каждым столиком сидит по профессору, а то и не по одному.
– Не припомню, чтобы ваш дражайший Кант в своей «Критике чистого разума» счёл нужным упомянуть Юма.
– Это потому что вы не читали Канта на немецком.
– А вы, должно быть, читали Юма на английском?..
И дальнейшее в том же духе.
Фрида и Гитта заняли столик неподалёку от мужчины, который курил толстую сигару и читал солидный том по математике.
– Вы тоже преподаёте в университете? – поинтересовалась Фрида.
– Я не числюсь в штате, – ответил мужчина с едва заметным американским акцентом. – Меня пригласили прочитать курс лекций.
– О, это интересно, – оживилась Гитта. – Можете ответить на несколько наших вопросов? Мы репортёры из газеты.
– А по вам не скажешь, – заметил американец. – Впрочем, почему бы и нет. Спрашивайте.
– Как вас зовут? Откуда вы?
– Гарольд Ливайн, к вашим услугам. Профессор факультета математики, Стэнфорд.
– Что именно вы преподаёте?
– Прикладную математику.
– Профессор математики… – проговорила Фрида задумчиво. – А вы слыхали о профессоре Гансе Друлингене?
– Слыхал ли я о Друлингене? – переспросил Ливайн, нахмурившись. – Я посетил несколько его лекций.
– Правда? И каково ваше мнение?
– Первую неделю он давал вводную лекцию по математической логике. Затем я посетил ещё две его лекции: одна была посвящена теории чисел, другая – непрерывным функциям. Друлинген читал лекцию, постоянно сверяясь со своими записями, ответил лишь на несколько вопросов, прочие оставил без ответа и быстро ушёл. Я говорил с ним впоследствии, он произвёл на меня странное впечатление – такой тугодум. И вместе с тем просто блестящие работы. Я даже позвонил одному своему коллеге в Америку, чтобы расспросить его о Друлингене… Впрочем, нет, оставим эту тему, она не для газет.
– Конечно-конечно, профессор, – сказали Фрида и Гитта в унисон. – Как скажете. Тем более что мы рассчитывали найти нечто более сенсационное.
– Ну да, – кивнул Ливайн. – Только сенсации и нужны нынешним читателям…
Перед возвращением домой Фрида и Гитта решили зайти в кафе «Монтень». Там они неспешно попивали коньяк и разговаривали.
– Ну, что скажешь? – спросила Гитта.
– Даже не знаю, – ответила Фрида. – Я ведь никогда не интересовалась математикой.
– Да, верно, – согласилась Гитта, – но то, что нам рассказал профессор, явно что-то значит. Не будем забывать об этом.
Фрида
