товарищи? Мимо, мимо, не надейся. Интересно, в его башку вложили чувство вины за собственную бесполезность? Надо приделать ему ноги, чтобы он подбегал к лифту и кричал вдогонку:
– Человеки, остановитесь, испейте кофейку-с, ну пожалуйста!
А потом бился бы пластмассовой головой о стекло, стеная и выпуская липкие слезы. Дежурный механик подливал бы эти слезы в резервуар ниже спины, ругаясь, что снова никто ничего не пил в кафетерии, и ему приходится ради восполнения положенного запаса слез заруливать на этот этаж чаще, чем хотелось бы. «Вырвать бы всем этим роботам блок верности, и утопить в царской водке, а то железяки уже совсем не железяки», сказал мне однажды механик. Он хотел бы сказать «штуковины», но это было мое слово.
Семенов стоял рядом и послушно смотрел в ту же сторону, что и я. Он ждал. Ждал момента, когда окажется на крыше этого дома, сядет в хорошее кресло и успокоится. Иногда я даже позволяю ему заснуть. Вместе с разболтанной нервной системой в комплекте с Семеновым шла неспособность останавливаться и отдыхать. Парень мог не спать сутками, делая свою работу, а потом падал, как правило, здесь, на зенитной площадке.
Площадку соорудили с расчетом на гравилеты. Их еще официально не изобрели, но мы знали, что работы ведутся. Еще несколько лет, и новая техника будет представлена публике. От обычной вертолетной площадки наша отличалась прямоугольным люком, устроенным метрах в пяти от центра. Поговаривали, что в этот люк будут автоматически подаваться снизу какие-то особые то ли аккумуляторы, то ли батареи. С чем батареи, с гравитацией? Звучит как чушь, но интересно будет посмотреть. Наверное, и для времени скоро изобретут аккумуляторы. Надо тебе полчаса, откупориваешь банку, и получаешь. В этом мире возможно все.
Лифт остановился. Дальше шло только небо, и легкие на нем облака. Отсюда вся Москва, как на ладони, иначе не скажешь. Протяни руку, и забирай. Иногда я чувствовал, что мы этим и занимаемся – держим в своих ладонях и Москву, и всю страну, и…
Фу. Три раза фу. Я поморщился – ну откуда этот дешевый пафос, господа? «Держим в ладонях… охраняем ваш покой… наша служба и опасна и трудна…» Последнее и вовсе неправда. Наша служба и не опасна, и не трудна. Конечно, не у каждого бы хватило для нее мозгов. Но тот, у кого хватило, получает от серьезной умственной работы необычайное наслаждение, так что стоит ли говорит о каких-то трудностях? Не стоит.
Вокруг зенитной площадки был легкий прозрачный купол, но я не стал его сейчас открывать – чувствовалось, что за бортом ветер, продует еще моего Семенова.
Лифт чпокнул, словно послал воздушный поцелуй, затворяя свои раздвижные губы.
– Как проезжаю мимо нашего робаристы, – сказал я, – все вспоминаю, что надо бы ему вшить блок верности. Ты читал про такое нововведение, Юра?
Семенов скривился.
– Что ни «впрограммируй», – сказал он, – железка, она и есть железка. Штуковина, как вы говорите.
