мыши, а Джемма выбилась в люди, за волосы вытащила себя из болота. Мама же продолжила семейную традицию – работала за гроши и ютилась по углам. Она никогда не разделяла убеждения Джеммы, что чемодан денег – мечта каждого человека. Мама стремилась к простым радостям (муж, дети, уютный домик, приличная работа), чем приводила Джемму в ярость.
Мамина логика бесконечно ее раздражала. Однажды я услышала, как она поучала сестру:
– Нельзя ставить такую низкую планку, Элейн! Тогда не останется права на неудачу. Маленькая оплошность – и ты на коленях.
И действительно, мама не смогла обеспечить даже крышу над головой. Пришла за помощью, бездомная и одинокая, с ребенком, которого якобы обожала, а на самом деле винила в том, что муж сбежал.
Мы поднялись на второй этаж. Дух стоял нежилой, как в церкви. Когда зашли в мою спальню, мама заявила мне:
– Не слушай ее. Она тебе не хозяйка.
– Ты мне тоже не хозяйка. Я сама по себе.
Сущая правда, и мама это понимала.
Она сказала:
– Лили, я стараюсь. А тебе всегда мало. Вся в отца…
О да, предатель-отец. Мне было запрещено упоминать о нем, зато мать могла в любой удобный момент им попрекнуть. Мне хотелось отомстить за ее упреки, за тетину холодную квартиру, за новую школу, куда меня непременно потащат. Я произнесла, глядя в глаза и нагло назвав мать по имени:
– Ты даже не можешь сама зарабатывать, Элейн. Мы поэтому переехали?
– Запомни: она не твоя мать. Я твоя мать. В наказание за грехи…
– А что такое грех?
Она долго молчала, мяла загрубевшими пальцами дешевую джинсовую юбку, потом проговорила:
– Разбери вещи, вымой руки и спускайся.
С того дня мама и тетя начали меня делить. Обе изощрялись, перетягивая на свою сторону: то давили, то задабривали обещаниями. Джемма считала, что заслужила дочку больше, чем моя мать, а мама пыталась не упустить единственное преимущество перед бездетной сестрой. Ничего общего с любовью. Люди думают, что жить с двумя мамами – рай. На самом деле о моем благополучии они не думали, а только использовали, пытаясь больнее задеть друг друга. Я стравливала их еще больше, чтобы они ссорились напрямую, без моего участия.
Так продолжалось много лет, до тех пор, пока Джемма не купила «Руководитель». Идею о «наследственности» ей подала я. Зачем она работает? Что оставит после себя и кому? Разговоры о «наследственности» переросли в разговоры о «семейном бизнесе».
– Слушай, ведь было бы здорово иметь общее дело, бизнес не для продажи, а для семьи? Для меня, для моих детей – твоих внуков? Я читала про один журнал на грани разорения, но с огромным потенциалом.
Мама понимала, к чему все клонится, и совсем не одобряла.
– Джемма, одно дело оплачивать обучение, но покупать девочке издательство, чтобы она
