бросился к товарищу и едва успел подхватить его. Молоденький сержант осел, бессильно повис на его руках, еще раз надрывно кашлянул, и тело его содрогнулось в судороге.
– Кровь! Смотрите, у него изо рта тоже течет кровь… – побледнев, прошептала старушка и попятилась к двери.
– Что ж с ним делать? – вдруг осипшим голосом выдавил лейтенант и, взглянув на Льва Пореченкова, попросил: – Вы же доктор, помогите.
Лев присел и, бледнея от страха, попытался прослушать пульс на шее сгорающего на глазах молоденького сержанта.
– Он умер… – отводя взгляд, сказал Лев и предложил: – Давайте положим его на скамейку.
– Я сам… – хлестнул его взглядом лейтенант.
Состав тем временем, промчавшись мимо конечной станции, въехал в темный, освещенный редкими фонарями, тоннель и остановился.
Старушка тут же бросилась к дверям. Но двери не открылись. Свет в вагонах притушили, и в вагоне стало совсем жутко: три мертвеца – женщина и мужчина на полу и молоденький сержант на лавке – и трое живых, с опаской глядящих на пол, где бодро, как ни в чем не бывало, сновали туда-сюда крылатые муравьи. Старушка, зачем-то прижимая ко рту повязку, начала кричать, резко, визгливо, задыхаясь и похрипывая:
– Двери! Немедленно откройте двери! Выпустите, немедленно выпустите меня отсюда!
– Да не кричите вы! – остановил ее лейтенант. – Сейчас дежурный пройдет по вагонам и нас выпустит.
Но почему-то никто к ним не шел.
Лев Пореченков, прикусив губу, глянул на часы. До начала операции оставалось минут пятнадцать. Нужно хотя бы перезвонить и предупредить, что он опаздывает. И он уже достал мобильник, принялся набирать номер, но лейтенант резко выкрикнул:
– Не звонить! Отдайте мне мобильник!
– Но у меня операция. Больную к ней готовят. Я должен сообщить, что задерживаюсь! – возмутился Пореченков.
– Представьте, что вас нет, – вдруг сказал лейтенант, протянув руку к мобильнику Пореченкова.
– Как это «нет»… Но я же есть… – не на шутку испугался Пореченков, отдавая мобильник лейтенанту, и, взяв себя в руки, добавил: – Вы сами можете позвонить, предупредить, что меня не будет.
– Не нужно никому звонить, – покачал головой лейтенант, отключая телефон.
– Но меня же уволят… – пробормотал Пореченков. – У нас престижная клиника, у нас даже за опоздания увольняют…
Лейтенант сделал вид, что не слышит.
– Мы что, заложники?! – в ужасе воскликнула возмущенная старушка в ватно-марлевой повязке.
– Нет, но до выяснения всех обстоятельств дела вы будете находиться под моим личным надзором, – сказал лейтенант и добавил: – Чтобы панику не поднимали.
– Да не собираюсь я поднимать никакой паники, – не на шутку испугался Пореченков, понимая, что вот сейчас, здесь сгорает его баснословный по кризисным временам гонорар, премиальные, а значит, и его ставшая уже
