мне никогда особенно не нравилась. Я не понимал, что в ней нашел брат, почему он общается с такой… пустышкой. – Аксель покачал головой. – Ваша мать была из другого теста. А Бритта… очень поверхностная, я бы даже сказал, самовлюбленная… И потом, она бегала за Францем так, что это переходило все границы приличия. Тогда девушки так себя не вели. Другое время было, знаете ли… – Он слабо улыбнулся.
Эрика так и не поняла, считает он то, другое время лучше или хуже нынешнего.
– А Франц? – спросила Эрика и так и осталась сидеть с полуоткрытым ртом.
Чем больше рассказывал Аксель, тем лучше она понимала, как мало знает о своей матери.
– И Франц… Я не особенно одобрял дружбу брата с Францем. В нем была какая-то злость, даже ненависть. Нет, это не тот человек, с кем мне хотелось бы дружить. Ни тогда, ни сейчас.
– А сейчас что он делает?
– Живет в Греббестаде. Если выразить в двух словах, мы выбрали разные дороги. – Аксель произнес эту формулу сухо, если не сказать презрительно.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что я посвятил жизнь борьбе с нацизмом, а Франц хочет повторить историю, на этот раз на шведской земле.
– Но откуда тогда взялась эта медаль? – Эрика даже наклонилась к Акселю, но на лицо старика словно упал занавес – оно сделалось строгим и непроницаемым.
– Медаль… Сейчас пойдем и попробуем ее найти.
Он встал и, не оборачиваясь, двинулся к выходу. Эрика в растерянности последовала за ним. Что она такого сказала, от чего он вдруг замкнулся?
В холле Аксель остановился у двери, которую Эрика раньше не заметила, и взялся за ручку.
– Наверное, лучше будет, если я пойду один, – сказал он дрогнувшим голосом.
Эрика поняла, куда ведет эта дверь. В библиотеку, где убили его брата.
– Может быть, в другой раз? – Ей опять стало неудобно, что она пристает к человеку в тяжелый для него момент жизни.
– Нет, лучше сразу, – жестко сказал Аксель, но тут же повторил более приветливо: – Лучше сразу. Сейчас вернусь.
Он исчез в библиотеке, тщательно прикрыв за собой дверь. Эрика осталась в холле, прислушиваясь к скрипу выдвигаемых ящиков. Хозяин вернулся буквально через две минуты.
– Вот. – С тем же непроницаемым выражением лица он протянул ей медаль.
– Спасибо, я… – Эрика запнулась. – Спасибо большое.
Сжимая в кармане медаль, она шла по той же гравиевой дорожке и чувствовала, что Аксель смотрит ей вслед. На секунду у нее возникло желание вернуться и попросить извинения за свою бестактность, но именно в это мгновение раздался звук захлопнувшейся двери. Она повернулась – на крыльце никого не было.
Фьельбака, 1943 год
– Это трудно себе представить! Как Пер Альбин Ханссон может быть таким трусом! – Вильгот Рингхольм треснул кулаком по столу так, что рюмка с коньяком задрожала.
Его раздражала
