ь, подсознательно оправдывали такое вот поведение нудиста. Впрочем, наверное, каждый бы нашёл его действиям и поступкам оправдание. Почему? Да по той простой причине, что это был не человек и даже не бродячий кот, а пассажирский поезд сообщением «Москва – Владивосток».
Как все железнодорожные экспрессы, он был честен и открыт перед людьми и такими же поездами, как и сам. По многим причинам ему не довелось вступить в партию лжецов и проходимцев. Самая основная из них – его извечная нагота. Любому понятно ведь, что голый никогда не солжёт. Ему нечего скрывать, да и терять, поэтому он скажет только то, о чём думает, то есть правду.
Возможно, многим из нас, особенно тем, кто уже поставил себе памятник при жизни, стоит многому учиться именно у поезда. Не обязательно, пассажирского, можно даже и у товарного. На крайний случай подойдёт и такой вариант.
Над пассажирским поездом, который опрометчиво стремился не из пункта «А» в пункт «Б», а конкретно, из Москвы во Владивосток, висел бескрайний летний день. Он, пыталась своей душной массой приплюснуть состав к земле, но тщетно. Скорый поезд был юркий, как мышь, он убегал на восток, в предстоящий вечер, ночь и, в новое завтрашнее утро. Но этот июльский день был каким-то своеобразным, с повадками ночи. Он, как бы, издевался над пассажирским поездом, вероятно, надеясь на то, что он заблудится не во тьме, а в его ярком свете.
Но ведь наивно так полагать потому, что тому, кто стремиться к намеченной цели по укатанным рельсам, не страшно ничего.
Любой поезд, даже очень честный и правдивый, прекрасно знает и понимает, что резко поворачивать в сторону не следует. Только мчись себе и мчись, куда положено. Когда рельсовый путь делает зигзаг, то и железнодорожный состав тут король или, в крайнем случае, президент сложившейся ситуации.
Посмотрите, полюбуйтесь, он, как рыба в воде! Поворачивает и влево, и вправо. Но мало кто подозревает и догадывается, точнее, задумывается над тем, что ему так приказано делать. Для него такие вот «зигзаги» любезно были запланированы или предоставлены ещё в оные времена. Чья-то руководящая роль сказалась даже на движении железнодорожного состава.
Да ведь и приятно, и светло на душах у наивных пассажиров от такого вот существующего уклада. Они с полной и наивной уверенностью не сомневаются в том, что держат путь именно туда, куда им надо. Фантазёры! Они вбили себе в головы, что кто-то и где-то их с нетерпением ждёт. Зачастую, это блеф. Ну, да бог с ними. Тем более, что всё больше и больше на планете рождается людей с явными признаками наследственной мании величия.
Но если мы заявим всему миру, что уже давно и никто, нигде и никого не ждёт, то ведь тоже будем не совсем правы. Одним словом, выберем, так называемую, золотую середину. Едут себе, так и пусть…
В любую погоду, в дождь или снег, не сможет поезд соскочить с железнодорожного полотна и выбраться даже на обычную шоссейную дорогу, сказав автомобилям всех мастей и скоростей: «А, ну-ка, ребята, кыш!». В принципе, он, конечно, может, попытаться… Но тогда такое самоуправство будет называться крушением и обернётся большой бедой для тех, кто находится в вагонах. Не просто находится, а едет… с полным и наивным доверием к тому, кто ведёт состав.
Поэтому все эти странные и неуёмные представления о некой самостоятельности поездов – полный нонсенс. А тому, кто чётко знает, откуда он направляется и куда, даже если данный господин или товарищ не является паровозом или, на крайний случай, дрезиной, а всего лишь, человек, гораздо проще существовать в чётко ограниченном пространстве, мчаться вперёд по заранее подготовленному для него и таких же лохов, как он, пути.
Данная дорога, господа и товарищи, не на годы, а на века. Но едущему пассажирскому составу по надёжному и обкатанному пути, ничего не страшно. Он даже тёмной ночи может сказать: «Да пошла ты!». Но не скажет, потому что очень и очень осторожен. А каким ещё должен быть тот субъект, который повторят чей-то путь, причём, выдавая его за свой собственный? Такой гражданин не станет конфликтовать ни с ночью, ни с днём, ни с путейским рабочим…
Правда, он может пообещать, сказать принародно, что если, мол, наша жизнь не покатиться в самую лучшую сторону, то он лично ляжет на рельсы. Обязательно и непременно. А ведь он врал… беспредельно. Причина проста. На нём было много одежды, причём, роскошной. А снял бы её, прямо у трибуны, возможно, что-то бы и понял. Постарался, чтобы не оказаться под колёсами поезда, на самом деле, потрудиться на благо не американского или там… какого-нибудь западноевропейского народа, а ради нашего… российского.
Итак, владыкой над грешным миром, с его естественными потребностями и желаниями, был душный летний день. В самом расцвете, в первой его половине. В четырёхместном купе скорого поезда, который направлялся из Москвы во Владивосток, почти никто не спал, как это обычно принято в дневные часы у пассажиров на железнодорожных колёсах.
В четырёхместном купе под номером семь тоже бодрствовали. Двое. Мужчина и женщина. О ней
