планшет под нос с дорожным видео, снятым на месте «нападения на меня». Я просмотрел и выматерился от души, будто не знал, что моё подставное ДТП снимают. Естественно, не показывая толком моего лица.
На самом деле я мажористую чику на светофоре ночью завёл так, что платиновая блонди в соболях кинулась из машины ко мне. Думаю, убивать. Я умею дразнить девочек. Особенно подвыпивших. Просто надо нажать на пару «болевых точек», и готово. У большинства на лице написано, куда жать, как история болезни в морщинах, гримасах и стандартной физиогномике. Грех не воспользоваться. Видео и скандал на проспекте ночью я организовал сам. А вот с его нарезкой, вирусным распространением в соцсетях и громкими тэгами мне помог мой «контакт». Кстати, гений в этих вопросах.
Судя по оживлению парней под кофе в картонных стаканчиках, их шуточкам над моим загубленным спецназовским прошлым, всё сработало: алиби моей разбитой роже честно завоёвано. Чёрт, вот только кажется, нос распух.
Как теперь слинять незаметно? – думал я, понимая, что в доме над Доном нет ни чая, ни кофе, ни тем более бутербродов с ветчиной, а времени уже прошло не мало. Сидит же там, голодная.
Меня подмывало прямо сейчас сорваться с места и помчаться туда, проверить, не наделала ли непоправимых шалостей моя «невинная жертва». Но это было бы грубой ошибкой. Намеренно замедляясь, я привёл себя в порядок, переоделся. Стараясь выглядеть по-привычному нерасторопным и безэмоциональным, тоже плеснул себе кофе. Посмотрел на пару облачков на внезапно сегодня иссиня-пронзительном небе.
И тут в комнату вошёл Зубр. Лицо его было хмурым. Он мгновенно двинул ко мне.
– Так, Сергей, говори, точно ли ты закопал эту девчонку и где?
Разговоры затихли.
– Так точно. В Кумженской роще. Могу показать, где, – ответил я, нахмурившись.
– У нас проблема, – заявил Зубр. – Наша свидетельница – восходящая звезда местного театра. Балерина. Евгения, мать её, Берсенева!
– Больше нет, – ответил я ровно, а моё сердце сжалось.
Откуда он узнал её имя?
– Так быстро не могли подать в розыск. Ранее трёх суток заявления о пропаже полиция не примет, – встрял в разговор Чёрный.
Его так прозвали, потому что ходит он исключительно в чёрном, при том что сам отменно рыжий, с медными коротко остриженными завитками, апельсиновыми бровями и веснушками даже на кистях рук. Он немного похож на льва без гривы: мордой, повадками и молниеносной реакцией. Некрасивый, но обаятельный. Короткий нос, красноватые веки, словно от вечного недосыпа, нижняя челюсть чуть вытянута. Благодаря глубоким носогубным морщинам можно подумать, что Чёрный похож на Высоцкого, но приглядишься и поймёшь, что это не так. Тот – вечный Гамлет, этот корыстен до мозга костей.
– Бучу подняли активисты из группы «Лиза Алерт». Особо заботливые коллеги по театру и тётка, с которой жила Берсенева, – заявил Зубр. – Забили тревогу. По соцсетям разнеслось уже. Я проверил фотогалерею театра – действительно она.
– Нам-то какая разница? Пусть ищут, – невозмутимо ответил я. – Девчонка
