оохотлива и весьма активна: сходу пригласила за стол и потчевала, потчевала, потчевала… с шутками и прибаутками.
Отказаться было невозможно.
Визит к ней затянулся часа на полтора.
Теперь Пал Палыч заранее обдумывает, как избежать сладкоголосого плена, хотя раздражения и неприязни не испытывает: просто работы много, а на себя времени не хватает.
Осмотрев бабушку для порядка, Павел выписал рецепт, детально проконсультировал, отпустил с десяток комплиментов.
– Извините, Мария Ивановна, стемнело уже, а у меня ещё три вызова, один в вашем подъезде. Я ведь с утра на службе: шесть часов принимал на участке, два часа бюрократических отписок. Скоро уж два часа на обходе, а у меня маковой росинки во рту не было.
О сказанном Пал Палыч тут же пожалел, но было поздно: пришлось пить чай с сочниками и рогаликами.
После второй чашки Павел запросил пощады.
– А кто у нас заболел, не Фёкла Степановна, хворала она, это точно.
– Нет, не она. С этой дамой я уже познакомился на той неделе. Нет, – он достал журнал вызовов, – Акимова Люся Леонидовна. Ошиблись наверно, скорее всего Людмила.
– Всё правильно, Люсия она. Мама у неё из Словении, то ли сербка, то ли хорватка. Красивая девочка, даже очень. Что же с ней случилось, милок, молодая болеть-то?
– Простуда у неё. ОРЗ или грипп, разберёмся.
– Ты ей от меня вареньице передай. От простуды первое средство – малина. И смотри там – не балуй. Она девочка порядочная, одна теперь живёт. Надо будет завтра проведать.
Уходил Пал Палыч от больной постепенно, по одному шагу, после чего следовала ещё одна маленькая история из жизни, потом ещё одна.
Павел поглядывал на часы, открывал рот и… и опять слушал.
Время неумолимо приближалось к восьми часам вечера.
– Три вызова, три вызова, три вы-зо-ва, ещё три, – назойливо вертелось в голове.
Двадцать первая квартира была на седьмом этаже. Нужно было торопиться.
– Я уже думала, что вы не придёте, доктор. Заждалась, – прохрипела девушка с измождённым видом, каплями пота на носу и вымученной мимикой.
Пал Палычу очень импонировало, когда называли не врачом, а доктором. Он был из семьи потомственных лекарей, где слово врач недолюбливали, обходили стороной, находили его неприличным.
Его словно приласкали, погладили. Во всяком случае, настроение резко подпрыгнуло. Ещё этот очень знакомый, до одурения приятный запах.
Пал Палыч принюхался, стараясь сделать это незаметно для больной, и задумался в попытке вспомнить, когда, где, при каких обстоятельствах познакомился с этим ароматом.
– Ароматами лечусь, доктор. Мама научила. Бергамот, лаванда и можжевельник. Пока не помогает. Извините, меня немного штормит, и говорить трудно.
Шея пациентки была обмотана пушистым шарфом раза три, не меньше.
– Понятно, похоже, ангина. Где у вас горячая вода? Руки вымыть.
Больная махнула рукой вглубь коридора и показала шагающими пальчиками, что ждать будет в комнате.
Лицо девушки искажала гримаса боли. Без осмотра было видно, что у неё высокая температура, что её знобит и лихорадит. Ничего выдумывать не было необходимости, разве что горлышко (именно так, горлышко, он и подумал) посмотреть, да рецепт выписать.
– Зовут меня Павел Павлович. Ваш участковый. На что жалуетесь, – спросил он, разворачивая фонендоскоп.
– Не переживайте, я его погрел, он тёплый, – и внимательно посмотрел Люсе в глаза в надежде на её догадливость: для осмотра и прослушивания необходимо раздеться.
– Доктор, у меня только горло болит.
– Понимаю, даже вижу. Существует определённая процедура: сбор анамнеза, осмотр, прослушивание. Видимые симптомы – вершина айсберга, мне же нужна цельная клиническая картина заболевания, этиология воспалительного процесса, причинно-следственная связь. Я должен определить очаги поражения, понять, что и чем лечить. Раздевайтесь.
– Доктор… я же девушка, а вы… неудобно как-то. Ну-у-у, ну ладно.
Люсия развернула шарфик, стараясь казаться неприступной и гордой, затем сняла свитер и халат, посмотрев на Пал Палыча так сурово, словно он пытается её совратить.
– Гм… в следующий раз предупреждайте регистратора, чтобы присылали на вызов женщину. Мне, знаете ли,
