шагов от отдыхающих сослуживцев, он переходил на бег путешественника, а когда бивуак скрывался из виду, то и на бег преследования, все ускорялся и ускорялся до предела возможного.
Ритм, ритм, ритм. Бег приносил облегчение, заполнял странную пустоту, образовавшуюся у него в сердце после ухода в лагерь Небесных хранителей. Бег наполнял его ощущением правильности происходящего, напоминал то время, когда он был способом достижения цели, когда Дин тренировался и тренировался, доводя свое тело до изнеможения. Затем, восстанавливал в своем воображении лицо Изы, под непослушным, слегка топорщащимся голубым хохолком, и снова уходил в бег без начала и конца. Разгоняясь все быстрее, Дин открывался ветру и солнцу, открывал свою душу бескрайнему простору песка вокруг. Бесконечного, вечного песка вокруг. Все посторонние мысли в этот момент покидали его, оставляя чистый восторг скорости и ритма.
Ритм, ритм, ритм. Набирая скорость, Дин всегда сходил с натоптанной тропы, чтобы ощутить податливую массу песка под лапами, окончательно восстановить ощущения былых тренировок. Взмыв на вершину очередной дюны, он увидел вдали, с другой стороны силового барьера, одинокую фигуру. Фигура подняла вверх раскрытую ладонь правой руки – древним жестом приветствия бегуна. Жест показывал также, что встречный не держит в руках оружия, не участвует ни в Беге, ни в Гоне и, одновременно, был приглашением к беседе.
Дин внезапно почувствовал, как горяч песок под его лапами, какая огромная его масса раскинулась вокруг. Он ощутил себя гонимой ветром песчинкой в этом огромном, живом кремниевом море, которое неутомимый ветер гоняет из одного угла пустыни в другой без толка и смысла. Путник, ожидающий его за стеной, был Кат – родной брат Изы.
– Полного источника на твоем пути брат! – Кат приветствовал его как равного, но ударения во фразе приветствия стояли как-то слишком странно. С таким ударением бегуны приветствовали Старейших.
– Полного источника тебе и благих вестей от дома нам, – ответил ему Дин с соблюдением установлений, одновременно давая понять, что хочет узнать новости.
– Я пришел разделить с тобой воду, брат, – Дин снова насторожился. Первое обращение к нему подчеркивало их единство как народа, но вот второе обращение «Брат» выходило за рамки установлений, либо новости, которые принес Кат, должны были дать этому разъяснения.
– Я разделю с тобой воду, – ответил Дин, и, усмехнувшись, добавил, – хотя наше нынешнее положение делает это невозможным.
Кат кивнул, как будто не поняв скрытого смысла сказанного, уселся перед барьером и достал запыленную дорожную флягу. Дин также уселся напротив него и извлек свою армейскую фляжку. Они сделали по два глотка – за себя и встреченного путника и Кат заговорил:
– Я пришел к тебе, Брат, по делу, касающемуся семьи.
Дин едва смог протолкнуть в сжавшееся горло второй глоток воды.
– Я пришел к тебе, Брат, предупредить и просить. Предупреждение
