раздраженно поморщился. Накатила какая-то апатия, сил объяснять или что-то доказывать ему совершенно не осталось. Поэтому я выразительно щелкнул курками обреза и сказал:
– Заткнись.
Незнакомец тут же замолчал.
– Все вопросы потом. Сейчас берешь флягу и делаешь три средних глотка. Минут пять сидишь и внимательно следишь за внутренними ощущениями, если стало лучше, пьешь еще раз. Потом берешь вон ту лопату и начинаешь рыть яму.
– Могилу, что ли? – побледнел и без того почти белый парень.
– Не буду я тебя убивать, – как можно убедительней сказал я. – Если, конечно, дурить не начнешь. Пока роешь, попутно кратко рассказываешь, где был, чем жил. Понял?
Парень кивнул и послушно отпил. Посидел, еще раз отпил. Лицо из белого начало принимать красновато-румяный оттенок. Затем он взялся за лопату, примерил ее в руке, словно обдумывая, сможет ли проломить ей мою черепушку.
– Даже не думай, – покачал я головой. – Сдохнешь почем зря.
Я, чтоб не морозить задницу, уселся на борд и вытянул ноги. Достал из кармана очередной сникерс и начал есть.
– Будешь? – спросил я незнакомца.
– Нет, – отказался он.
Парень опасливо глянул на меня и начал копать, не забыв при этом, что нужно рассказать.
– Зовут меня Саня.
– Забудь, – тут же перебил я.
– Не понял.
– Потом поймешь. Ты говори, говори.
– Девятнадцать лет мне. Дембельнулся. Летел домой в Уссурийск.
– Где служил?
– Сначала в учебке в ВШП.
– В Чите?
– Угу. Потом перевели во Владикавказ. Оттуда уже в Каспийск, в Дагестан.
– Какие войска?
– ПВО.
– Сами не летаем и другим не даем, – рассмеялся я.
– Тоже пэвэошник?
– Ага, причем почти там же служил. В трех ста километрах западнее. У тебя там год какой?
– Две тысячи шестнадцатый, – растерялся парень.
– Даже так, – присвистнул я.
В общем, мы с ним разговорились, он уже не относился ко мне с такой опаской, но яму рыл исправно. Рассказал свою, в общем-то, обычную жизнь. А я вдаваться в детали не стал, все равно не поверит, сказал лишь, что попали мы в другой мир. Доказательств вокруг пока нет, не считая огромной летающей тарелки, но как только нас попробуют сожрать, я обязательно ткну пальцем и скажу: «Вот, смотри, на земле такого не водится».
Уже стемнело, когда мы расположились в уютной снежной норе. Я окрестил парня Дембелем. За разговорами поглядывать по сторонам не забывал, но все равно, как ни прислушивался, хруста снега не услышал, и когда кто-то ворвался в нору с криком:
– Ствол бросил! Быстро, сука! – меня чуть инфаркт не хватил.
Я сразу пальнул, но, видимо, из-за попавшего в дуло снега порох отсырел, и курки
